Могла ли Нокре Манта дать ей, Литии Виконт, дать ей то, что она желала увидеть, а не истинные события многолетней давности.
Да, могла бы, если бы боялась её. Но эта особа, похоже, не боялась никого и ничего. И уж тем более её — старого мага лишенного многих благ общества, уже давно ставшую изгоем.
И вряд ли она рискнет лгать, если её просил помочь Литии Д, которому она, по её словам, обязана жизнью. Некроманты не бросают слов на ветер, не говоря уж о подобных заявлениях, и обещания всегда выполняют. А что говорить, если просил помочь глава всех вампиров. И дело не только в бессмертии и кровожадности последнего: честно говоря, в последнее время он сильно сдал или же слухи о его крутом нраве были преувеличены.
Нет, дело было в своеобразном «кодексе чести» всех, кто был вне закона.
Конечно, можно было пойти с письмом от Д и кристаллом некроманта (Лития не была уверена, что запись в турмалине не одноразовая) в Совет Магии. Это позволило бы Виконт восстановится в глазах общества, но на пятом десятке это уже не имеет смысла. И у неё остался только один сын, которого она не могла позволить себе потерять. Хватит и того, что не стало Арктура.
Лития села на широкую скамью на кухне и решительно сжала камень в своих ладонях, запуская чужую память.
Она ожидала всего (возникающего из пустоты смутных образов, ярких сполохов или ещё чего-то вроде этого), но ни как ни того, что произошло.
Женщину понесло в чужие воспоминания — это значило, что некромант доверила ей истинные доказательства своей деятельности.
* * *
Сумерки опускались на Карпаты. Суровые горы дышали предчувствием надвигающейся грозы и ещё чего-то более грозного и ужасного. Небо темнело, заволакиваемое тучами.
По узкому серпантину спешил некто в сером балахоне, опираясь на длинный чёрный посох с резным навершием, похожим на застывшие языки пламени.
Этот одинокий путник спешил вверх, к перевалу. И он, похоже, ни капельки не боялся, ни этого недружелюбного уголка Карпат, о котором ходили недобрые слухи, ни надвигающейся бури. К тому же налетающие порывы ветра, хоть и заставляли путника сбиваться с шага и приостанавливаться, но даже не распахивали полы его плаща. Хотя поднимали клубы пыли и несли немаленькие куски мусора.
Видя, отрицание их силы, Небеса гневно пророкотали что-то, и сверху упали первые тяжелые капли.
Словно в ответ на это грозное предупреждение свыше, камень, служивший навершием посоха, замерцал золотистым, разливая вокруг теплое свечение. Огонь в черве камня разгорался, набирая силу. Стала заметна обвивавшая камень золотая паутина из проволоки, с нанизанными на неё золотистыми же бусинами.
