— Буду с вами, мне в палате осточертело. — Алексей действительно на палубе стал себя чувствовать лучше. — Хочу морским воздухом подышать.
Моряки принесли шерстяное одеяло, укутали.
— Поправляйся, Леша!
На рассвете со стороны моря появились немецкие самолеты, на которые поначалу не обратили внимания. Возможно, их приняли за своих, поскольку летели они с востока, со стороны алой зари. А может быть, на эсминце просто прозевали, не заметили тревожное предупреждение, поданное с «Армении».
Завыл пронзительный сигнал воздушной тревоги. Моряки кинулись к своим боевым местам.
А над санитарным транспортом на изрядной высоте уже нависла группа самолетов, которая ринулась в пике. С «Армении» торопливо застучали все четыре зенитные пушки и счетверенные пулеметы.
Вторая группа пикирующих бомбардировщиков устремилась к эсминцу.
— Орудия к бою! — раздалась команда. — Заряжай!
Свист летящих бомб, рев пикирующих самолетов, непрерывная стрельба зенитных батарей и пулеметов, оглушительные взрывы авиабомб, гигантские фонтаны вздыбленной воды, трескотня и скрежет по металлу падающих осколков, противный, удушливый запах и отчаянные вопли раненых, крики команд — все слилось в какой-то звуковой кошмар, который навалился на Алексея, оглушил и заставил онеметь сердцем от своей беспомощности и невозможности защищать себя, двигаться, сражаться.
Море вокруг эсминца кипело от взрывов. Все шестнадцать зениток «Ташкента» не умолкали ни на минуту. В их оглушительный грохот врывались гулкие взрывы авиационных бомб. Они падали возле бортов, перед носом, за кормой. Командир, используя великолепные ходовые качества эсминца, непрерывно и умело маневрировал, менял курс, скорость корабля: то резко застопорит на полном ходу, то повернет, то вдруг круто опишет полукруг, а потом даст задний ход. Бомбы сыпались, как груши с дерева, но ни одна не попадала на эсминец. Зато осколки и пули от пулеметных очередей сыпались на корабль градом. И в этом непрерывном грохоте Алексей услышал отчаянный крик:
— «Армения» тонет!!!
Приподнявшись на локтях, Громов с замирающим сердцем видел, как санитарный транспорт, словно ударенный гигантским топором, разломился и срединной своей частью уже уходил под воду, а нос и корма его неестественно приподнялись над кипящим от взрывов морем и на корме в лучах восходящего солнца крутились и поблескивали лопасти винтов…
«Я же там мог быть!» — обожгла пронзительная мысль, и он с благодарностью вспомнил женщину в белом халате, которая в порту одним мановением рук отвела от него смертельную опасность. А он еще позавидовал тем, кому посчастливилось попасть на «Армению»…
