— Я дирижер,— отвечает Жак-Анри и улыбается про себя: ответ, родившийся сам собой, довольно точен.
До рю ль'Ординер Жак-Анри добирается на автобусе; две пересадки с маршрута на маршрут и тряска, от которой селезенка подпирает горло.
Тесное помещение магазинчика битком набито редкостями — поддельными и настоящими, разобраться в которых способен только знаток. Жак-Анри с глубокомысленным видом изучает японскую вазу, покрытую серой патиной.
— Хорошая бронза, месье,— говорит Жюль отчужденно.— Девятнадцатый век и вполне умеренная цена.
— Я хотел бы глянуть на что-нибудь еще — Извольте, месье,— говорит Жюль.— Прошу пройти сюда.
Жак-Анри ныряет за прилавок и по маленькой деревянной лестнице поднимается на второй этаж, где в конце коридора находится комната Жюля.
Жюль ногой придвигает стул. Садится.
— Есть новости, старина?
— Рейнике вызвали вПариж,— говорит Жак-Анри.— Техник подслушал междугородную: для Рейнике готовят старую квартиру... На этот раз на Принц-Альбрехтштрассе спохватились, на удивление, быстро!
— А ты ждал иного? Странно было бы, если бы пеленгаторы не засекли твою тройку. Технику удалось еще что-нибудь разузнать?
— Почти ничего. Штаб Рейнике формируется заново, Бергер из абвера — заместитель. Вот и все... Нам понадобятся новые радисты, Жюль.
— А где их взять? Может, объявятся двое из старой твоей пятерки? Хотя бы тот же Жермон...
— Он в маки...
— О-ля-ля!.. А как с сеансом?
— Сначала чашку кофе,— говорит Жак-Анри.
Жюль наливает кофе. Садится.
— Немцы быстро нащупали вас?
— Быстрее, чем хотелось бы. Надо бояться этих кочующих радиокоманд. Нас пеленговали чуть ли не под окнами...
— Всего бояться,— медленно говорит Жюль.— Тебе не надоело это слово — «бояться»?
— Что с тобой, старина?
— Со мной — ничего... Ничего особенного. И не гляди так — надеюсь, ты не считаешь меня рефлектирующим интеллигентом?
— Я так сказал?
— Нет. Но подумал... А ты подумал о другом, что я уже которую ночь вижу во сне свой дом? Ну да... дом, что тут особенного! И лестницу, и каждый раз, под утро, поднимаюсь по ней, ступенька за ступенькой.
Жак-Анри шарит по карманам, отыскивая сигареты. Жюлю снятся ступени дома. А ему самому, Жаку-Анри?.. Для него ночь — черный провал, куда он падает, чтобы утром выкарабкаться и начать новый день; жизнь на пределе, о котором не предупредит ни один врач.
— Ладно, до встречи!
— До встречи, старина,— тихо говорит Жюль.
На улице Жак-Анри поудобнее перехватывает покупку — сомнительной древности вазу, обошедшуюся в четыреста франков, и, ни секунды не задерживаясь на рю ль’ Ординар, направляется в центр, к кафе «Де грас». Здесь его ждет Техник.
