Потом Малушу усаживают на лавку в красном углу (за этим бдительно присматривает домовой и одобрительно кивает), забирают корзинку, осторожно откладывают в сторону пояс, а пирог режут ровными кусками на блюде рядом с чашками.
— Чай наш — пирог ваш, — улыбается ведьма. — Меня Яриной зовут.
— А меня — Малушей, — несмело отвечает гостья, но чашку в руки берет. Питье пахнет травами и земляникой. И Ярина совсем не страшная. Да и из странностей — один домовой за печкой.
— Вкусные пироги печешь, — одобрительно кивает хозяйка, попробовав угощение. — Сваты-то, наверное, толпами на подворье стоят.
— Какие сваты? — смеется Малуша. — Пироги и правда вкусные, дядька с семьей хвалит, да я же им неродная, у них своих дочерей пять, а мне куда… Вот выдадут всех, тогда и для меня сваты найдутся.
— А ты не горюй, — серьезно говорит Ярина. — Не в старшинстве счастье. Коли полюбит тебя кто — ни на что не посмотрит, своей сделает. А коли без любви выходят, да по старшинству — нет в том счастья.
Замолчала Малуша, пригорюнилась. Вспомнила Златозара, да только вот с ним ли счастье будет.
— Ну, полно печалиться. Нет на свете такой беды, что стороной не пройдет, — хлопает ведьма в ладоши, и самовар важно начинает выпускать кольца дыма. — Пока готовится еще вода, пойдем погуляем. У меня за избушкой роща есть — глаз не оторвать.
Не боится больше Малуша. Улыбается открыто, кивает согласно, с лавки поднимается, кланяется хозяйке и домовому, благодарит за оказанную честь, а потом идет следом за Яриной. Почему-то ей становится так легко-легко, будто она — перышко на чьей-то ладони. Дунешь — и полетит, полетит…
— Если хочешь, приходи еще чай пить, — улыбается Ярина, отбрасывая назад косу.
Малуша останавливается ненадолго, а потом тоже улыбается открыто да отвечает:
— Зайду как отпустят. Коли хозяева приветливые, да дом полной чашей, так и гостем не зазорно быть.
Ведьма кивает и спускается с крыльца. Но внезапно хмурится, будто прислушивается к чему, и говорит:
— Ладную девицу не должны с ведьмой видеть. Зайди-ка в дом, да побыстрее. Ко мне другие гости идут, нежданные.
Малуша кивает испуганно, заходит обратно да дверь за собой прикрывает. Игнатий Кузьмич, убирающий самовар, глянул, покачал головой только и поманил к окну. А за окном — Земислава, меньшуха Горобоя, с корзинкой стоит, с ноги на ногу переминается. Ярина кивает, смотрит, как отвешивает гостья земной поклон да гостинец протягивает, потом указывает на скамью под окном, будто не замечая удивления Земиславы. Но та не смеет ослушаться, присаживается и говорит робко:
