Три дня ходила девица мимо леса, да все никак не решалась к Ярине прийти. Хоть бы Баюн появился-привиделся, чтобы спросить, выпытать, как там ведьма, не сердится ли, не обижается ли. Но нет и кота, а стыд гложет, прожигает. Не сдержалась Малуша, без спросу из дому убежала, прощения просить.
Почти подошла к избушке, а в ноги ей Баюн, шипит, подталкивает в орешник, молчит. Малуша испугалась, но послушно схоронилась, да вовремя. Прошла мимо Бажена, глаза сверкают, брови темные нахмурены, уста сжаты. Не увидела сестру, не до того, видно. А к орешнику уже Ярина спешит, глядит обеспокоенно Бажене в след, да гостье кивает.
Заходит Малуша в избушку, хозяйке в ноги кланяется да лепечет что-то виновато. Но та одним движением все оправдания отметает, усаживает в красный угол, наливает чаю да бросает недовольный взгляд на Баюна. Кот возмущенно взмявкивает, но выходит. Ведьма садится рядом и спрашивает:
— Давно жених-то объявился?
— С весны еще… — чуть шепчет Малуша.
— За тобой приехал?
— За мной, — говорит еще тише.
— А сестры-то твои все незамужние еще?
— Нет.
— Приходила старшая, просила приворот на жениха твоего сделать.
Молчит Малуша, смотрит испуганно, не знает, что и сказать.
Хмурится ведьма, по столу пальцами постукивает, думает.
— Бажена твоя хочет-то мужа? Аль просто тебе уступать не нравится?
— Да в чем мне уступать-то? Бажена — она вон какая… Красавица, старшая, дочка любимая, приданое за ней. А я кто? — отвечает Малуша и опускает голову.
— Ты моя гостья. Люба ты мне. Не говори так больше, хорошо? — встает ведьма из-за стола и подходит к печи. — Игнатий Кузьмич пирогов напек. Угостишься?
А Малуша смотрит на Ярину да слезы утирает.
— Что с тобой? — пугается ведьма, бросаясь назад.
— Я… Я тебя под ивой оставила… Увел меня Златозар, да я не вернулась… А ты… Люба, говоришь… Люба… И мне… И мне…
Стоит Ярина, глаза, что озера, то ли слезы, то ли смех, то ли радость, то ли горе, то ли надежда, то ли отчаяние. Стоит, а Малуша поднимается и неловко обнимает ее. Стоит, окаменевшая, слезы на себя принимая, и только единожды разомкнулись губы, чтобы сказать:
— Не плачь, я обязательно заберу тебя оттуда.
Да не слышит Малуша этого, не слышит, не знает.
Замерла деревня, затаилась. Диво дивное, невидь невиданная, чудо чудное. Едет ведьма на коне, не от кого не прячется, открыто к дому Дана путь держит. Сначала ребятишки за ней ватагой увязались, а потом и взрослые. Всех гложет любопытство, что ведьма в деревне забыла, зачем ей Дан понадобился. А та будто не замечает никого, въезжает во двор через спешно открытые ворота, спешивается и терпеливо ждет хозяина.
