— Не тяните время, — сказал Красноглазый, вставая из кресла. — У вас его почти не осталось. Отдайте мне свои чувства, вы обойдётесь и без них. Отдайте…
— Нет! — завизжал Алекс. — Нет!
— Тогда я вырву ваши глаза! — заявило существо, протягивая четыре пальца с острыми когтями к лицу Алекса,
— Нет! — Алекс вжался в стену, парализованный чужой непреклонной волей, совершенно забыв о ноже. — Не надо! Не трогайте меня!
— Глаза? Или чувства! — Красноглазый подошёл вплотную. — И я верну ваше пространство. И всё у вас будет по-прежнему. Органы зрения или способность жить в вашем мире? Ну? Решайте!
Он протянул коготь к самому глазу побледневшего мужчины.
— Нет! — Алекс дёрнулся, но оказался прижат к стене. — Только не глаза.
Если бы красноглазое существо могло улыбаться, оно бы улыбнулось, выдав свое торжество. Алекс так и подумал — Красноглазому важнее получить чувства человека, а не глаза.
Коготь коснулся брови. Алекс заскулил.
— Нет! Это очень больно.
— Тогда чувства. Это совершенно безболезненно. Я возьму чувства.
— Но как вы это сделаете?
На какой-то момент мелькнула уверенность в том, что лучше потерять глаза, испытав при этом адскую боль, нежели лишиться способности что-либо чувствовать. Но это бесследно прошло — коготь, словно лезвие ножа, покачивался у левого глаза.
— Повернитесь спиной! — приказал Красноглазый.
Алекс подчинился, думая лишь о том, как уберечь глаза.
— Тебе не будет больно, — странным голосом произнес Красноглазый, вдруг перейдя на «ты».
Алекс почувствовал, как пальцы проникли ему в затылок. Боли действительно не было, хотя когти копошились внутри головы, проткнув череп, словно вымокшую булку хлеба. Алекс не мог пошевелиться — Красноглазый придавил его к стене. Когти чудовища жадно, нетерпеливо орудовали в голове человека, а пасть исторгала нечто похожее на довольное урчание.
Алексу стало противно. Ни боли, ни страха, никаких крутых чувств. Лишь противно — до тошноты.
Красноглазое существо внезапно вскрикнуло.
В голове у Алекса четыре когтя сошлись в одной точке, и он потерял сознание…
* * *
Выйдя из дома, Алекс едва не наткнулся на сидящего у тротуара нищего музыканта. Он не обратил на него внимания, ища глазами такси. Оборванец, игравший на скрипке, отложил инструмент и повернул к нему голову. Алекс равнодушно взглянул на него. У нищего музыканта не было глаз. Пустые кровоточащие глазницы человека в лохмотьях никак не подействовали на лысого сорокалетнего мужчину в безупречном деловом костюме. Вот уже трое суток он не испытывал никаких эмоций.
