Но он отказался переехать и в Петербург, куда его звал директор Главной палаты мер и весов профессор Егоров.
Вся горечь, скопившаяся в душе Лебедева к исходу жизни, вылилась в статье «Памяти первого русского ученого». Посвященная двухсотлетию со дня рождения Ломоносова, статья была опубликована 11 ноября 1911 года в газете «Русские ведомости» (некогда в этой газете печатались Салтыков-Щедрин, Глеб Успенский, народник Михайловский).
Местами кажется, что это автобиография самого Лебедева, его рассказ о последних годах своей жизни.
Начинается статья эпиграфом из Ломоносова: «Я вижу, что должен умереть, и спокойно смотрю на смерть; жалею только о том, что не мог свершить всего того, что предпринял для пользы отечества, для приращения наук и для славы академии и теперь, при конце моей жизни, должен видеть, что все мои полезные намерения исчезнут вместе со мной».
«Ломоносов видел, — пишет Лебедев, — что плодотворная деятельность обусловлена не только личными занятиями ученого, но и созданием школы для подготовки ученых работников; в Марбурге Ломоносову стало ясно, что ученая сила немецкого университета кроется в преемственности знания… Он не мог ограничить свою деятельность учеными исследованиями — он видел перед собой другую задачу, которую ставила ему русская жизнь: создать и обеспечить в России возможность научной работы».
«Не худо, чтобы университет и Академия имели по примеру иностранных какие-нибудь вольности, и особливо, чтобы они освобождены были от полицейских обязанностей», — вот о чем мечтал Ломоносов.
Конечно, статья эта была для Лебедева не только поводом и способом, говоря о другом ученом и другом периоде жизни России, рассказать о себе, о своей беде и беде России своего времени. Нет, в ней и подлинная боль за Ломоносова, которому тогдашние порядки не дали полностью проявить себя, отдать науке все заложенные в нем таланты.
Лебедев снова цитирует Ломоносова: «Куда столько студентов и гимназистов? Куда их девать и употреблять будем? Сии слова твердит часто Тауберт в канцелярии академии, и хотя ответственно, что у нас нет природных россиян ни аптекарей, да и лекарей мало, также механиков, искусных горных людей, адвокатов и других ученых, и ниже своих профессоров в самой академии и в других местах. Но не внимая сего, всегда твердил и другим внушал Тауберт: куда со студентами?»
Тауберт был советником канцелярии Петербургской академии, врагом идей и всех начинаний Ломоносова.
