Пересекла Аннушка широкое поле и вошла в дремучий лес.
Лесника-то давно и в живых не было, осталась от него лишь ветхая сторожка, в которой поселилась злая старуха. Вот лес и одичал. Стали в нем водиться волчьи стаи, медведи повадились разбойничать, совы гнезда разорять. И пожары здесь случались, и дела темные, непонятные. Сумеречно, сыро было в запущенном лесу.
Замелькали вдруг зеленые огни между деревьев, заметался, аукнулся волчий вой, и Аннушка оказалась в зверином кольце.
— А-а-а! Тебя-то мы и поджидаем, голубушку, — сказал самый матерый волчище. — Есть у нас строгий наказ доставить тебя к хозяйке. Пытать тебя будут.
— За что же меня пытать? — ужаснулась Аннушка. — Что я плохого людям сделала?
— Нам это не ведомо, — рыкнул волчий вожак. — Пошли!
Жадными глазами поглядывали на нее волки, но, видно, не смели ослушаться строгого приказания колдуньи. Кто же, как не колдунья, может распоряжаться зверями и сама творить зло! Первый раз за все время поникла Аннушка головой. «Почему это так бывает в жизни, что одним достаются только радости, а другим одни печали?» — думала она.
Привели волки пленницу к черной, покосившейся избушке с одним оконцем.
— Дальше одна иди, — сказал вожак, — нам запрещено. Да не вздумай убегать! От хозяйки никто еще не убежал. Беглецов нам позволено в клочья рвать без разбору.
Заглянула Аннушка в оконце — никого, постучала — не отзываются. Толкнула она дверь легонько и шагнула через порог.
— Жжжживой отсюда не воротишься! — проскрипела дверь.
— Что это ты так скрипишь, дубовая? Давно, видно, тебя не смазывали! Маслице вот у меня тут есть, дай я тебя смажу.
— Добра-а-а, — еще раз скрипнула дверь и затихла.
Оглядела Аннушка колдовское логово, и жутко ей сделалось: кругом скелеты, чучела, головы зверей и птиц, а посредине избы огромный котел с кипящей смолой.
С печки на нее уставился облезлый черный кот:
— Мя-а-асо пришло, мя-а-асо!
— Что ты говоришь! Какое же я мясо? Я Аннушка.
— Мя-а-асо! Хозяйка сделает из тебя мя-а-асо. Только мне она отдает одни кости. Она сварит из тебя колдовское зелье. Но сначала тебя будут пытать.
— За что же меня пытать?
— Как за что? Мя-а-конькая!
— Ну, зачем? По-моему, ты одичал, котик, дай я тебя поглажу.
— Мя-а-асо!
— Покушай вот лучше свежей сметанки. Я всю ее тебе и отдам, нечего ее старухе беречь. Вот так.
— Мур-мур-мур, — сказал кот, — неслыханной вкусноты штука.
— Это не штука, а сметана. Понравилась?
— Мур-мур-мур, старая карга кормит меня объедками.
