Так целый год сидит.
Пролетал как-то над городком черный ворон Острый Клюв. Менкв-Ойка голову поднял, спросил:
— Над землей ты повсюду летаешь, все видишь. Пленницу мою, маленькую женщину, не встречал ли где?
Отвечает ворон:
— Знаю, где она, видел ее. Только тебе, как ни проси, не скажу. Ты с охоты идешь — меня от добычи отгоняешь, кусочка мяса не кинешь, капельки крови не дашь.
Улетел ворон. А Менкв-Ойка от злой досады еще громче заплакал.
Тут пролетала над его головой синичка.
— Чип-чип, что я знаю! Что я знаю!
— Что ты знаешь? — крикнул ей Менкв-Ойка.
— Знаю, знаю, что в гнезде моим птенчикам тепло будет. У маленькой женщины, Вищ-Отыра богатыря жены, сын родился. Мать сыночку мохом люльку устлала. Когда ребенка перекладывала, клочок теплого моха за окно выпал. Я тот мох подобрала, в свое гнездо несу. Чип-чип!
Трехсаженный лесной дух разом плакать перестал. Вскочил, громко крикнул:
— Собирайтесь, менквы мои! Идем войной на Вищ-Отыра богатыря, что унес мою пленницу, маленькую женщину!
Снарядились менквы-воины, отправились. Столько их было, что когда первые к городку Вищ-Отыра подошли, последние только из ворот городка лесных духов выходили.
Впереди войска трехсаженный Менкв-Ойка идет. Рядом с ним брат его, по имени Пирх-Камка-Сорт-Камка, шагает. Подошел Менкв-Ойка к палисаду закричал:
— Эй, Вищ-Отыр, отдай мою пленницу, маленькую женщину! А не хочешь, свою силу, ловкость свою покажи. Посмотрим, кто кого одолеет.
Вищ-Отыр костяной лук схватил, стрелу из колчака вынул. Стрела длиной в четыре четверти, наконечник у нее железный, в три четверти. Наложил Вищ-Отыр стрелу на середину лука, стал тетиву натягивать. Натянул на всю длину стрелы, на всю длину наконечника. Пустил стрелу.
«Тэнн-тэнн», — она запела, лесного духа в плечо ударила, с ног его сбила и дальше полетела. Потом в землю воткнулась во весь железный наконечник.
А Менкв-Ойка вскочил, к городку бросился. Рубит тяжелым ножом палисады, кричит:
— Куда годятся твои стрелы, куда тебе со мною тягаться!
Вищ-Отыр вторую стрелу пустил. Стрела в грудь лесного духа ударила, на три сажени его отбросила, а сама поверх голов войска перелетела, по самые перья в землю воткнулась.
Так бьются три дня без еды, три ночи без сна. У Вищ-Отыра тетивой кожу с пальцев содрало. Вдруг он слышит, Менкв-Онка ему кричит:
— Эй, Вищ-Отыр, поесть хорошо бы, отдохнуть неплохо бы!
Перестали биться. Вищ-Отыр в дом вошел. Молодая жена лук у него из рук взяла, в угол поставила. Пот у мужа со лба рукавом утерла. Потом пить-есть подала. Он есть не начинает, сестре говорит:
