в ватаге твоей есть казаки?
— Есть.
— Вот они и помогут вам в донских превратиться. Чубы сразу за переправой сбрейте! Пока дойдёте, волос как раз отрастёт немного, можно будет чуприну сделать. И одёжку чумацкую с собой возьмите. А следующей весною, живы будем — встретимся. Тогда и решим, как дальше поступить. Ну, а коли никому из нас пережить этот год не суждено… — атаман сделал паузу и внимательно посмотрел в глаза Игнату, — Ватажники твои сами решат, как казной распорядиться. Верю я — и без нашей, стариков, помощи возродите вы, молодые, Сечь свободную!
Через внешний кош, представляющий собой торговый базар, отделённый от внутреннего коша валом с частоколом, проехала запряжённая волом телега и подъехала к воротам внутреннего. У левой половины ворот была высокая башня из дикого камня, снабженная пушками. Часовой приветствовал возницу, и воз двинулся в сторону цейхауза. Сирко, Корж и Калнышевский подошли к приехавшему на телеге Болячему.
— Если кто появится — знак нам дай! — сказал Игнат часовому, проходя мимо него.
Тот кивнул. Кошевой атаман отвернул полу кунтуша и достал из внутреннего потайного кармашка ключ.
Особого впечатления бочонки с драгоценностями на Игната не произвели, и картин находящегося в них богатства его воображение не рисовало. Он воспринимал их как обузу, за сохранность которой на нём будет лежать ответственность как минимум до следующей весны.
Вчетвером они загрузили бочонки в телегу и стянули их верёвкой. После этого Никита Корж произнёс заговор: "Как ни одна сила на земле не может поднять Алатырь — камень, лежащий на острове Буяне, так и не один ворог не отымет взятое мною. Как потеряет он взятое мной, так и будет он бежать в страхе в края свои, так забудет дорогу ко мне. Слова мои — ключ, дело мое — замок. Ключ потерян в океан-море. Как ключ не найти, так замок не открыть". Возница занял своё место, телега выкатила за ворота внутреннего коша и скрылась от взоров провожавших.
Ранним утром 4 июня генерал Текели, взяв с собой Орловский пехотный полк под командованием полковника Языкова и небольшую часть конницы под командованием барона Розена, занял внешний кош Сечи и выставил караул у двадцати захваченных пушек. Все Запорожские паланки — восемь административных округов с небольшими укреплениями — к тому времени были уже заняты царскими войсками.
Высокий, не склонный к полноте Пётр Текели, казалось, за последние дни ещё больше похудел. Бывший сербский гранычар, а теперь генерал русской армии, переживший ликвидацию гранычарских формирований австрийскими Габсбургами, он превратился в исполнителя подобного же деяния, которое российские Романовы осуществляли в отношении запорожского казачества, и сильно переживал. Он прекрасно понимал, что без крови проникнуть во внешний кош удалось лишь благодаря тому, что казаки спали после празднования завершения недели Зелёных святок и наступления праздника Троицы, и не ожидали подвоха со стороны царских войск. "Если не удастся убедить сечевую старшину, — думал Текели, — внутренний кош без крови не взять. Сколько там их? Тысячи три?".
