Александр и Леонид шли вдоль барака. Орлов вполголоса рассказывал о себе.
— Меня погнали на работу в каменоломню. В первые же дни я обессилел. Но тут случайно встретил земляка. Он познакомил меня с Борисом Даниленко. Земляк, видимо, рассказал ему обо мне, что я работал слесарем-лекальщиком, знаком с точной механикой. Мы с ним раза два встретились, потолковали. Потом он спросил: «Нам нужен свой человек в оружейном цехе. Ты подходишь. Пойдешь?» Я ответил, что мои руки истосковались по работе, а сердце — по борьбе. Меня сначала положили в больницу, чтоб отдохнул, стал снова похож на человека, а через недельку направили на завод. Мастер немец, из вольнонаемных, встретил враждебно: «Откуда немецкий знаешь?» Отвечаю, что, мол, второй год в плену. «Чертежи знаешь?» Говорю, знаю. Он что-то пробурчал, принес чертеж новой мушки для пистолета. Вижу, работа сложная, но меня об этом и предупреждали. Мастер спрашивает: «Сколько времени на работу надо?» Отвечаю, что часа три. Он сказал: «Посмотрим», — и ушел. Я, конечно, постарался, выполнил точно по чертежу. Немец пришел ровно через три часа. Молча взял мушку и отнес к себе. Потом мне Борис сообщил, ведь он тоже волновался за меня, что мастер ходил по цеху и хвастался перед другими мастерами, что у него наконец появился настоящий специалист.
— Значит, вы «сработались», — сказал Александр. — Я рад за тебя.
— Нет, не сработались. Я узнал, что организуется пистолетный цех. Но как туда попасть? Борис сообщил, что в цех отбирает сам начальник, член нацистской партии мастер Вицман. Фашисты считают Вицмана крупнейшим специалистом по пистолетам. Своими руками он изготовил именное оружие Геббельсу, Гиммлеру, Кальтенбруннеру и самому Гитлеру. Это, конечно, осложняло дело. Но попасть в пистолетный нужно было позарез. Ведь только там, сам понимаешь, можно будет доставать части оружия, особенно корпуса. Остальные детали научились изготовлять вручную, а корпуса цельнометаллические, их не сделаешь. Однажды в наш цех явился сам директор завода и с ним целая свита. Видимо, инженеры и крупные чины эсэсовцев. Узники притаились на своих местах. Слышу, мастер докладывает обо мне, что вот, мол, неплохой специалист, но лентяй, чаще шляется по цеху, чем стоит у станка. А меня Борис предупреждал: «Будь осторожен. Если попадешься, пойдешь в крематорий». Ну, я подумал — была не была — и шагнул к директору. Сорвал по всей форме с головы шапку, стукнул ею по бедру, вытянулся и докладываю. Мол, так и так, господин директор, меня незаслуженно обвиняет мастер. Я являюсь специалистом, и работа по сборке совсем не влечет меня. Мое сердце и руки рвутся к настоящему, серьезному и сложному делу.
