Два японских охранника придавили его к полу ярко освещенной камеры, один сидел у него на спине и прижимал его руки к бокам, другой держал за ноги — лилипуты на поверженном Гулливере. Легкие Бобби были сдавлены, и он не мог нормально дышать. Ему казалось, что рука его сломана в только что окончившейся потасовке, рот кровоточил.
— Значит, так я умру, — подумал он. — Узнает ли кто правду о том, как меня убили?
Во мраке не отпускала одна мысль — неужели просроченный паспорт — причина заключения его в тюрьму. События 13 июля 2004 года развивались стремительно. После трех месяцев пребывания в Японии Бобби собрался лететь на Филиппины. Он прибыл в токийский аэропорт «Нарита» примерно за два часа до вылета. За стойкой регистрации офицер иммиграционной службы ввел номер его паспорта: Z7792702 — стандартная процедура. Прозвучал негромкий звонок, неторопливо зажглась и замигала красная лампочка. «Пожалуйста, сядьте, мистер Фишер, пока мы не закончим проверку».
Бобби это смутило, но не испугало. Вот уже двенадцать лет он кочевал из страны в страну — Венгрия, Чехословакия, Германия, Филиппины, Япония, Австрия, никогда не имея проблем с таможней и свободно пересекая границы. К загранпаспорту понадобилось добавить дополнительные страницы, поскольку уже не оставалось места для внесения новых записей, но эту проблему он решил в американском посольстве в Берне, Швейцария, еще в ноябре 2003 года.
Мозг точила мысль — правительство США, наконец, его настигло. Он нарушил экономические санкции, наложенные Госдепом на Югославию, сыграв матч с призовым фондом в 5 млн долларов против Бориса Спасского на острове Свети-Стефан, Черногория, в 1992 году. Тогда же был выписан ордер на его арест. В США его ждал суд, и наказание, если признают виновным, составит лет 10 тюрьмы или 250 тыс. долларов штрафа, а может быть, и то и другое вместе. Друг Бобби позвонил в Госдеп в конце 90-х и спросил, может ли тот вернуться в США. «Конечно, может, — последовал невозмутимый ответ, — но как только самолет приземлится в аэропорту имени Дж. Кеннеди, мы его схватим». Как человек без гражданства, Бобби обосновался в Венгрии, и более не слышал ни единого слова от американского правительства. Прошло двенадцать лет и он посчитал, — достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности.
Он сидел там, где ему указали, но постепенно его охватывал страх. Наконец, офицер иммиграционной службы попросил его следовать за ним. «Но я пропущу самолет». «Мы
