– Правила есть правила, – говорит Вард, избегая смотреть мне в глаза. Сначала я не понимаю, о чем речь, а затем он, Вард, опускает Эбби и достает из кармана повязку.
Мое перепуганное сердце падает, когда он повязывает ее мне на глаза. Чувство западни только усиливается, когда я вхожу в лифт и мы спускаемся вниз. Теперь Вард знает, что я – монстр. Вскоре об этом узнает и Фэлон, а вместе с ним и весь остальной «Ленгард». Что они со мной сделают? Или сделают мне? Судя по тому, через что я уже прошла, пока хранила молчание, дела мои плохи. Я ведь не хотела, чтобы кто-то из них об этом узнал.
Я старалась – я так старалась – сохранить все в тайне. И забрать эту тайну с собой в могилу. Но… я не жалею о том, что сделала, потому что Эбби здесь, стоит рядом и тихонько мурлычет себе под нос какую-то песенку.
Хотя, если бы не Вард, если бы он не помог мне все исправить, страшно представить, что могло бы случиться.
Я так погрузилась в тревоги, что и не заметила, как мы вышли из второго лифта и Вард снял с моих глаз повязку. Бескрайние стены окружают нас со всех сторон, я чувствую, как у меня внутри все сворачивается и леденеет.
Скоро, даже слишком скоро мы приходим в апартаменты Фэлона. Эстер видит сонных, вымотанных детей и прикрывает ладонью улыбку. А потом смотрит на нас с Вардом, и от улыбки не остается и следа. Я не знаю, что можно понять по моему лицу, и не смею взглянуть на Варда, так что мне интересно, о чем она думает.
Правда, долго гадать не приходится – Вард очень быстро извиняется и уводит меня, потому что не хочет, чтобы я слишком долго оставалась рядом с его близкими.
Я проглатываю ком, и мы выходим за дверь. Снова бесцветные коридоры, снова давящая тишина и тяжелые, невысказанные слова. Я трясусь от макушки до пяток, и Вард наверняка чувствует это, ведь мы по-прежнему в наручниках. Мы впервые идем по этим коридорам вместе, и впервые он держит меня в наручниках. Пожалуй, нетрудно догадаться, что ждет меня впереди.
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
Я сижу в удобном кресле в кабинете директора Фэлона. Чувствую странное родство с секундной стрелкой в настенных часах передо мной. Сколько бы шагов она ни сделала, все равно движется к концу, туда, откуда все началось. Шестьдесят секунд – и все обнулится, вся работа коту под хвост.
Два года, семь месяцев и одиннадцать дней – все перечеркнуло одно-единственное слово. Я обнулилась. И всему виной четыре буквы:
С
Т
О
П
Я не знаю, где Вард. Он привел меня к Фэлону, постучал, сразу открыл дверь и втянул меня внутрь. Когда мы вошли, директор разговаривал по телефону. Один взгляд на лицо Варда, и он сказал:
