Он добавил, что за время принудительного пребывания у серых монашенок ему довелось быть свидетелем и куда более возмутительных сцен. Привязанные к столам жертвы становились, бывало, добычей монашенок, которые группами душ по двенадцать окружали каждого из них, как лакомство, и, как самые настоящие вампиры, после нескольких укусов выпивали до капли всю кровь.
Настоятельница присутствовала при подобных сценах и, прежде чем ретироваться со своего балкона, разражалась иногда безумным смехом, который, впрочем, ни одна из жертв расслышать не могла, ибо он достигал лишь слуховых раструбов ее паствы.
Большую часть времени, по его словам, он провел, копая братские могилы, тела сваливались туда настолько хорошо очищенными от плоти, что казались просто скелетами. Замаранными по большей части испражнениями, которые выпрастывали на них напоследок мыши.
Участливые руки
Иногда же, поведал он мне еще — и я отлично видел, что ему никак не покончить с этой темой, к которой он постоянно, с маниакальной одержимостью возвращался, словно для того, чтобы от нее избавиться, — иногда же, словно для схватки один на один, каждому уже распростертому на столе мужчине придавалась юная послушница, наказанная за тот или иной мелкий проступок, она должна была заняться с ним любовью и после этого, укусив в надувшуюся на члене или шее вену, попытаться его смертельно ранить. Чаще всего на каждом из столов завязывалась чудовищная битва за жизнь, с неожиданными, вплоть до самой агонии, поворотами и отчаянными реакциями: случалось, что преуспеть в этой борьбе не удавалось никому. Бывало и так, что, затушив-таки руками свою соперницу, мужчина из этой катавасии выпутывался. Истерзанный, истекающий кровью, он поступал тогда на попечение в участливые руки сестер-послушниц, дожидавшихся исхода схватки в соседнем зале. В дальнейшем, как только он восстанавливал силы, его переводили в резерв настоятельницы, и та пользовала его для своих частных увеселений. Мой собеседник не колеблясь поведал мне в высшей степени смущающие подробности оных, но из уважения к читателю я их здесь опущу. Земляне, уточнил он еще, очень ценятся серыми монашками из-за своего члена, более развитого, чем у самцов его племени, у которых он снабжен царапающими гребнями и далеко не всегда способен их удовлетворить.
И далее он увлек меня на путь философских рассуждений, призванных снять обвинения с общества лишенных рук особей, в котором рот, крылья и уши стали привилегированными инструментами любого познания и восприятия.
