Больше всего пришло сибиряков. Они принесли с собой молодой задор и неудержимую отвагу. От них веяло морозами, тайгой и непочатой силой народа русского.
Как раз мимо нашего медпункта проходила рота сибиряков, когда налетели «юнкерсы». Бойцы рассыпались, залегли. Воздушная волна от близкого взрыва подбросила молодого лейтенанта и швырнула в придорожную канаву. «Юнкерсы» улетели.
Лейтенант, которому я помогла выбраться, отряхнулся и полушутя сказал:
— Смотри-ка, война-то настоящая, придется всерьез браться за дело! — Затем, как будто только что увидел меня, представился: — Будем знакомы. Лейтенант Карташев. С Енисея.
— Будем знакомы, — в тон ответила я. — Санинструктор Левченко. С Москвы-реки.
— Прощай, москвичка! Может, встретимся!..
Мне недолго довелось участвовать в боях за Москву. Воспаление легких, контузия и больная нога надолго вывели меня из строя.
Буженко в самой категорической форме приказал отправить меня в сопровождении Дуси в госпиталь.
Прощаться пришли все санитары и ездовые. Никогда в жизни не слышала я так много хорошего от стольких людей сразу.
Перед самым отъездом и Саша сказал мне много чудесных слов, которых не смел сказать раньше. Сердце странно заныло, я заплакала навзрыд и обещала вечно помнить его, моего большого, светлого друга.
Сашу я больше никогда не видела. Он погиб в боях под Москвой в первые дни нашего наступления, но образ его всегда в моей памяти и, наверное, пройдет через всю мою жизнь.
