Готовясь к предстоящему бою, отряд санитарной роты, в который вошли доктор Приоров, Дьяков, Стрельцов, санитары, выдвигался ближе к передовым позициям.
Все волновались, больше всех Петя Стрельцов и я. Мы довольно бестолково суетились около груженых двуколок. Не меньше десяти раз перебрала я свою санитарную сумку: не забыла ли чего. И так надоела бесконечными вопросами Дьякову о том, как надо работать в непосредственной близости к передовой, что он, наконец, обозлился.
— Был у меня такой случай в жизни, ухаживал я за одной девушкой. Так это же было одно мученье!
Мы недоуменно молчали, ожидая, чем кончится такое неожиданное вступление.
— А знаете почему? Приглашаешь ее, бывало, в театр, так она с утра всех домочадцев перетормошит. И то наденет и это, и причесывается так и этак. К вечеру вконец измучается, придет в театр, и ей уже не до спектакля: устала, совсем из сил выбилась.
— Ну и что же? — не ожидая подвоха, спросил Петя Стрельцов.
— Вот что. Вы уже битых три часа вместе с Ириной дурью мучаетесь. А мы не в театр, в бой идем. Там вся собранность, все силы потребуются.
Потихонечку дернула Петю за рукав. Притихшие, мы отошли в сторонку и терпеливо высидели на одном месте бесконечно долгий час, оставшийся до выхода.
Провожая нас, Дуся пожала мне руку и, как всегда, сдержанно сказала:
— Не осрамись и зря не лезь.
Переехали через большое поле, благополучно добрались до рощи, вскрыли ящики с бинтами, пакетами, ватой, поставили козлы, достали биксы со стерильным материалом, стерилизаторы с прокипяченным уже инструментом — словом, приготовились. Вот-вот полк пойдет в наступление; еще немного, и мы будем там, куда я стремилась, — в бою.
Не успела подумать об этом, как где-то неподалеку началось то, что называется артподготовкой. Тридцатого августа 1941 года, в три часа ночи, дивизия снова вступила в бой.
Как только немцы открыли ответный огонь и вражеские мины стали падать вокруг, мы забрались в заранее отрытые, правда неглубокие, щели.
Совсем рядом, за рощицей, множество голосов закричало «ура». Открылась ружейная и пулеметная стрельба, пули долетали до нас.
Доктор Приоров, старый терапевт из той же Воронежской больницы, что и доктор Покровский, сидя в щели, громко возмущался:
— Спасу нет! (Это была его любимая поговорка.) Мы чуть ли не впереди пехоты оказались!..
Дьяков не выдержал:
— Послушайте, доктор, пехота пошла и очень скоро продвинется настолько, что мы отстанем от нее больше чем на два километра. Ведь вы сами говорили, что и медсанбат надо приблизить к полю боя!
