Окончилось тревожное ожидание в лесу, еще недавно таком уютном и обжитом, а сейчас чужом и враждебном. Врачи и сестры наполнили свои санитарные сумки и даже карманы бинтами, и мы отправились в путь.
В медсанбате мне выдали брюки и гимнастерку по мерке, поиски же обуви по ноге оказались тщетными. Я получила ботинки сорокового размера, то есть на четыре номера больше требуемого. Они были очень тяжелы, эти солдатские ботинки, но зато я была в полной форме бойца. Плечи оттягивала шинель: санитары скатали ее в классическую скатку, надели этот тяжелый жесткий бублик на меня, и мне казалось, что под таким грузом я и шагу не сделаю. Неудивительно, что мой вид вызвал добродушную усмешку старшины-танкиста, который примкнул к нашей группе. Подбитый танк его догорал за лесом. Своим приходом старшина принес то, чего недоставало нам: организованность, спокойствие, уверенность. Как ни странно в тех условиях, он принес с собой даже некоторое веселье. Подшутил по поводу моего обмундирования, смешно показал, как закатывала от страха глаза Шура, улыбнулся, блеснув зубами, доктору Покровскому и чуть поморщился, когда тот вытаскивал пинцетом мелкие осколки из его руки.
От коренастой фигуры танкиста, от его улыбки и слов веяло силой и мужеством. И это передалось каждому из нас. Прошла всякая растерянность. Даже самые несмелые обрели власть над собой.
Долго блуждал наш маленький отряд по окрестным рощам; наконец выбрались в поле, которое пересекала шоссейная дорога. По ней тягуче-медленно двигался бесконечный обоз. Было жарко. Очень хотелось пить или хотя бы отдохнуть в тени.
Заметив какое-то строение, напоминавшее большой сарай, Фомин приказал сделать привал. Но не успели измученные бесцельной ходьбой люди, повалившись на запыленную траву, вытянуть отекшие ноги, как над сараем раздался незнакомый резкий звук, будто хлопнула большая хлопушка, зажужжали, засвистели неизвестно откуда взявшиеся пули.
— Картечь! Спасайтесь! — крикнул Фомин.
Все бросились врассыпную.
С помощью танкиста Шура и я подхватили под руки ослабевшего доктора и устремились к лесу. В роще огляделись. Всем было как-то неловко. Подождали немного. Подошли еще несколько человек. Многих недосчитались: должно быть, они побежали в другую сторону.
Не было и Фомина.
Самым старшим начальником и единственным кадровым военным у нас оказался начфин медсанбата. Он-то и принял на себя заботы, сделав все, что возможно было в той обстановке: повел нашу группу на восток.
