Как только часы пробили восемь, в коридоре, ведущем в зал, послышался шорох платья. Мейкпис прошествовал к двери и распахнул ее. Затем отступил назад, как бы не веря своим глазам. Анна вошла в зал элегантной походкой, одетая в ослепительное платье эпохи королевы Елизаветы. Цветы, вышитые на корсаже, сияли, как разноцветные драгоценные камни, шарообразные рукава украшала изощренная вышивка. На шее был прозрачный кружевной шарфик. Чрезвычайно глубокое декольте почти до сосков обнажало ее грудь, украшенную ожерельем из белого жемчуга. Вслед за ней по коридору поспешали испуганные Мэри и Сара, которые слишком поздно увидели ее в таком наряде и уже не смогли остановить.
Мейкпис заревел, как бык:
— Прочь с моих глаз, мадам! Вы позволили себе нарядиться как шлюха, в моем доме!
Она, казалось, не слышала его слов и, как сомнамбула[1], продолжала свой путь, глядя ничего невидящими глазами. Джулия отметила, что никогда еще мать не была такой красивой и такой незащищенной. Она вдруг вспомнила, что говорила Анна о том отрезе шелка, который подарил ей Майкл. При этом мать упомянула и елизаветинское платье.
Адам, вмиг сообразив, в чем дело, поклонился Анне:
— Вы выглядите весьма элегантно, мадам.
В ее сознании на миг словно распахнулся занавес — она узнала молодого человека и протянула ему руку для поцелуя.
— Рада вас видеть, сэр. Вражда между нашими семьями должна прекратиться.
— Анна! — взревел Мейкпис, обезумев от того, что посторонний мужчина мог видеть ее грудь. — Иди к себе и надень что-нибудь приличное!
Он кинулся к ней, чтобы вывести из зала, но Адам схватил его за руку:
— Нет, сэр. Не прикасайтесь к ней! Она находится в трансе[2]. Пусть о ней позаботятся женщины.
Джулия обняла мать за талию.
— Пойдем покажем твой наряд бабушке, — сказала она взволнованно.
Анне, по видимому, понравилось это предложение. Она забыла о том, что у них в доме гость.
— Да, она будет рада увидеть, что я ношу ее платье.
Она в приподнятом настроении покинула зал, шествуя впереди дочери. Мейкпис в ужасе увидел, что корсаж на ее спине не зашнурован. Прежде чем она вышла за дверь, единственная лента в самой верхней части корсажа выскочила из петли, обнажив спину Анны. Теперь гость Уокера мог видеть то, что по праву принадлежало ему одному.
Голос Адама прервал его горестные размышления.
— Я думаю, мне следует покинуть вас, сэр.
— Нет, — Мейкпис подавил гнев и выдавил на лице гримасу, подобную улыбке. — Я пригласил вас поужинать со мной, и вы крайне огорчите меня, если покинете мой дом. Я слышал, что в голову беременной женщины иногда приходят странные фантазии. Очевидно, нечто подобное случилось с моей женой. Прошу вас, забудьте увиденное вами.
