– О своих несчастьях он готов был говорить с кем угодно, – парировала Наташа сердито, – то есть о том, что он считал несчастьями. Послушать его, так ему всю жизнь не везло. И жена у него не такая, и денег вечно не хватает, и Симона его ограничивает…
– В чем, простите?
– Ну, она пыталась на него повлиять. Слишком уж широкий образ жизни он вел. И потом, она его любит, ей всегда были неприятны его интрижки. Он то и дело ей изменял, правда, в последнее время гораздо реже.
– Глядя на вас, мадам, – мягко ввернул Буало, – я просто не могу поверить, что ему не пришла в голову мысль поухаживать за вами.
Наташа нахмурилась. Направление, которое принимал разговор, пришлось ей не по душе.
– Что, собственно, вы пытаетесь доказать? – спросила она с прямотой, которая делала ей честь. – Можете верить или нет, но меня он никогда не интересовал.
– Позволительно ли спросить, почему?
– Потому что он пустое место.
Определеннее и не скажешь. Получается, в семье не только граф видел Мориса де Фермона насквозь.
– Но жена, кажется, любит это пустое место, – негромко заметил Буало. – Как и мадам Симона.
– Ну, он умеет производить впечатление, этого у него не отнимешь. Красивый, воспитанный, всегда любезный. Но кроме этого – ничего.
– Вы помните, госпожа графиня, когда именно видели его в последний раз?
– Да, я постаралась вспомнить, потому что знала, что вы будете спрашивать. В романах же всегда задают этот вопрос… Одиннадцатого сентября он приезжал к нам с женой и детьми. Мы очень мило посидели… как одна семья.
– А позже вы не видели мсье де Фермона?
– Нет.
– И не оставляли у него, например, вот эти перчатки?
И комиссар достал из кармана пару сиреневых кожаных перчаток, которые были обнаружены в бардачке машины Мориса.
Наташа изменилась в лице и вся напряглась.
– Я… Нет, это не мои.
– Вы уверены, мадам?
– Я уверена, – она выдавила из себя вымученную улыбку. – Нет. Это не мое.
Комиссар не стал ей говорить, что дорогие перчатки, сделанные по индивидуальной мерке, записываются в клиентские книги производителей и что отыскать заказчика в таком случае – плевое дело. Не стал он упоминать и того, что инспектор Лебре между делом уже успел съездить на улицу Мира и совершенно точно узнал, что данные перчатки были изготовлены именно для госпожи графини де Круассе. Куда более важным был для Буало тот факт, что собеседница пыталась лгать ему в лицо, но делать этого не умела и оттого выглядела, скажем прямо, жалко.
– Вы больше ничего не хотите мне сказать, госпожа графиня? – спросил он спокойно, убирая перчатки в карман.
