У Буратино была жена — бывшая зэчка из соседнего женского лагеря. Она была лет на двадцать моложе его, и он здорово за ней следил, чтобы она не путалась ни с солдатами, ни с зэками-бесконвойниками. И зэки на этом играли. Бывало, поймает Буратино внезапным наскоком кого-то с картами и собирается вести его на вахту или в кабинет к начальнику; вдруг кто-то из зэков вбегает в барак и, делая вид, что не видит Буратино, орет на весь барак: «Братва, братва, что я видел сейчас! Зойку два солдата к себе в казарму повели! То-то Буратино, когда до него дойдет, будет волоса на жопе рвать!» И все. Буратино в бараке как не бывало. Даже иногда и карты он из рук бросал, и ему было уже не до картежников. Он бежал сломя голову через весь лагерь и искал свою жену. Наверное, чаще всего он находил ее дома около детей, но тем не менее этот зэковский коварный прием никогда не отказывал. Буратино же становился всеобщим посмешищем. Даже если он куда-то торопился по своим делам, все посмеивались над ним, подозревая, что он снова бежит на розыски жены.
Этот надзиратель, казалось, не знал дома своего, не знал своего выходного дня, не знал отдыха и покоя. Его можно было встретить в лагере в любой день, в любое время суток, в любом углу зоны. Ты поздно ночью возвращаешься из сортира в барак, и вдруг над самым твоим ухом комариный писк: «Где был? Почему шляешься?»
* * *
Меня зачислили в бригаду к Григорию Григорьеву. Это был мужчина лет тридцати пяти — сорока, осужденный за убийство военкома. Дали ему сначала высшую меру — расстрел, но потом заменили двадцатью пятью годами лагерей. Он уже успел побывать на известном на весь Союз штрафняке Спасске и теперь вот бригадирил. Человек он вообще-то был неплохой, и бригадники на него не обижались. Он умел со всеми ладить, и бригада его считалась благополучной. Это значило, что зэки у него кое-что получали на руки в конце месяца. В основном же здесь обычно после месяца работы все оставались еще в долгу у лагеря, даже не могли покрыть своим заработком трат на одежду и питание.
Работала бригада ранней весной на переборке картошки и овощей в овощехранилищах. Готовили семена на предстоящую посадку, отбирали овощи для отправки в торговую сеть в Караганду. Я не могу сейчас сказать, чем объясняется то, что зэки за свою работу почти ничего не получали, хотя круглый год из лагерных овощехранилищ машинами возили в Караганду овощи.
Зэки же, несмотря на это, ходили сюда работать с охотой. Это объяснялось тем, что кормежка была в лагере плохой и недостаточной, на работе же всегда можно было что-то съесть сырьем или приготовить на печке или просто на костре.
