Она упорно отказывалась посещать вместе с родителями детский дом, злясь на то, что они так неуклонно исполняют свой замысел, хотя она и словами, и всем своим видом постоянно выражает свое неодобрение.
Теперь-то Мод понимала, что ее противодействие лишь укрепляло решимость отца и что ее выходки и ревнивые вспышки тревожили его лишь потому, что он тревожился за нее саму. Тогда же в том, что ее родители неуклонно стояли на своем, девочка видела лишь полное небрежение к ее чувствам, и оттого все сильнее становился страх, что ее больше не любят и что чужой мальчишка вытеснит ее из жизни папы и мамы.
Они, конечно, понятия не имели об этих страхах и упорную злобу Мод считали лишь детской ограниченностью, недостатком воспитания. И отец, и мать сами росли единственными детьми в семье, а потому хорошо знали, какие ловушки и подводные камни подстерегают Мод на этом пути.
Семена ненависти и злобы были посеяны, и к тому времени, когда Кайл наконец появился в доме. Мод окончательно возненавидела его.
И возненавидела, да еще как! Это оказалось легко. Во-первых, Кайл был на целых шесть лет старше — ему было тринадцать, ей только семь; во-вторых, он оказался куда умнее и свободно говорил с ее родителями на такие темы, которые Мод были просто недоступны.
Сейчас-то, конечно, она понимала, что Кайл испытывал тот же панический страх, что и она сама, и то, что он словно не замечал семилетнюю девчонку, было проявлением таких же чувств, а не желанием отнять у нее любовь родителей.
Сейчас-то Мод понимала, что любовь не отнимешь и не разделишь на дольки, словно яблоко; любовь не становится меньше оттого, что ее делят с кем-то еще. Да, теперь она поняла все. Жаль только, что слишком поздно.
Хмурясь, Мод потянулась за шерстяной курткой с капюшоном. На улице холодно. Скоро пойдет снег — в воздухе уже пахнет метелью.
Она распахнула дверь под возбужденное лаянье Мэг. У задней стены сада была лесенка, выводившая к тропинке, которая тянулась через поля. День выдался ясным, безоблачным, и, ,когда Мод поднялась по лесенке, перед ней под зимним небом простирались поля того густого, темно-синего цвета, какой можно увидеть лишь в особенно морозные и ясные зимние вечера. Полная луна заливала все окрест слепящим светом, и в морозном воздухе дыхание срывалось с губ Мод клубочками белого пара. Лай Мэг, и без того пронзительный, далеко разносился в морозной ясной тиши, и вдалеке отозвалась ему ответным лаем какая-то деревенская собака.
