Когда дочери исполнилось пять, они уже практически не
общались, находясь в одной квартире, могли не встречаться
неделями, а ещё через год развелись. Суд определил, что
с согласия матери дочь останется жить с отцом. Это был
первый раз, когда я видела Олю счастливой — она, наконец,
паковала чемоданы, предвкушая, как избавится от нена-
вистной обузы. Паковала и напевала себе под нос. На про-
щание она выдала тираду о том, что муж и дочь всегда ме-
шали ей жить, развиваться, делать карьеру, дышать полной
грудью. Потом в один прекрасный день в отсутствие быв-
шего мужа вывезла всю мебель и технику. Брат пожал пле-
чами, сменил замки и продолжил жить дальше. За время,
проведённое в браке, он перестал доверять людям и привык
к состоянию постоянного стресса, серьёзных отношений
больше не заводил, даже не пытался, и с женщиной никто
его последние лет пять не видел.
12
Когда я переехала поближе к брату, старалась помочь
ему во всём: готовила ужины, помогала Ксюше делать уро-
ки, читала ей книги вслух, водила гулять, одевала, — стара-
лась никого из них не обделить вниманием. Но всё же заме-
нить племяннице маму я бы не смогла, да и общается она со
мной скорее как с подружкой. Сейчас ей пятнадцать, самый
трудный возраст, когда подростка нужно контролировать во
всём, больше общаться, а её мамаша только и знает, что до-
водить семью бывшего мужа своими нападками.
Про наш этаж у меня всё.
А надо мной живёт мужик лет пятидесяти, пропитый на-
сквозь алкоголик. У него длинные рыжие волосы и против-
ный зычный голос. Грудь его вечно обвешана какими-то
цепями, а на волосах мирно ютятся хлебные крошки. Его
зовут Герман Петрович, но за глаза мы называем его Домо-
вой. Уж больно похож.
Раз в месяц он собирается помыться и постираться.
Я узнаю об этом, когда у меня с потолка начинает капать,
а потом и струиться вода, оставляя за собой жёлтые разводы
на стенах. Тогда я обычно поднимаюсь на его этаж, минут
пятнадцать извожу своим стуком. Потом приходится отча-
янно пинать ногой в дверь и орать. Он неизменно предстаёт
передо мной, обёрнутый полотенцем.
Далее мы отчаянно ругаемся, пытаясь перекричать друг
друга, на крики сбегаются соседи и разнимают нас. Всем
жаль Домового, ведь он ужасно одинок. У него даже собу-
тыльников не бывает. Место работы и род деятельности Гер-
мана Петровича никто не знает, так же как и его возраст.
Кто-то из жильцов приносит ему водочки, потом помо-
гают прибрать последствия потопа. Брат тащит меня домой,
