Теперь мы обе уже смеялись в голос. Я нащупала в склад-
ках покрывала пульт и включила телевизор.
— Я могла бы влюбить его в себя. Так, чтобы он рас-
шибся в лепешку, но нашел убийцу. Или чтобы уничтожил
все улики и снял подозрения с моего брата. Но заставить че-
ловека чувствовать к тебе что-то серьезное, воспользовать-
ся, а потом дать от ворот поворот не в моих правилах.
— Значит, не обещай ему многого. Принимай ухажива-
ния, станьте ближе, — она оторвалась от экрана, чтобы под-
мигнуть мне, — значительно ближе, но сразу обозначьте
границы отношений.
Я втянула голову в плечи, как черепаха, и, помолчав не-
много, согласилась:
— Да, когда он рядом, мне хочется совершить что-то по-
добное. Я ведь не железная. Но пугает его взгляд: более вдох-
новенный, чем похотливый. Мне кажется, Донских по-
настоящему увлечен. Он ухаживает, а не стремится первым
делом затащить меня в койку. И он не парень на одну ночь,
51
а это диктует другие правила игры. Любовь — это когда ты
смотришь на человека и понимаешь, что не проживешь и дня
без него. А когда я смотрю на Сергея, представляю, что будет, если я со временем перестану желать его с прежней силой
и придется просто терпеть. Такое уже было, я знаю, о чем го-
ворю. От этих мыслей мне не хочется даже начинать.
— О, пессимистка, — возмутилась подруга, хлопнув себя
ладошкой в лоб, — я ей намекаю: у тебя давно не было му-
жика, кровь застоялась, так наплюнь же на приличия, зава-
ли этого жеребца прямо на этом диване и хорошенько...
— Не надо произносить при мне это слово.
— Какое?
— Которое ты собиралась сказать, — покраснела я.
— Вовсе нет, — прыснула со смеху Катя, — я собиралась
сказать «отлюби».
— Я так и планировала сделать, но разве что в самых
смелых своих фантазиях!
— Пресвятые угодники! Да я бы сейчас не отказалась от
хорошего секса, но мне уже год никто его не предлагает.
Станешь тут озабоченной!
— Я раньше не думала, что ты такая пошлая, — захихи-
кала я, закрываясь подушкой.
Лицо Кати расслабилось и в одно мгновение приняло
скорбное выражение:
— Я просто отчаянная, мне нечего терять. Целый год
я делала всё, чтобы твой брат меня заметил. Нужно было
просто набраться смелости и сказать как есть. Да — да,
нет — нет. Это не так страшно. Гораздо страшнее то, что он
лежит сейчас там, я готова сказать всё, что на душе, но он не
услышит.
— Услышит, он обязательно очнется, даже не сомневайся.
— Я верю в это всем сердцем.
— Спасибо, что помогаешь мне. Дома, в больнице с ма-
