— Мы будем спать прямо здесь? — поинтересовался он у Максима. — А нельзя ли… нарисовать нам какой-нибудь домик?
— Слишком влажно, — невозмутимо ответил тот, — Грифель размокнет и будет крошиться.
— Я умею спать стоя, — похвастался Доминико. Дождевые капли сочились сквозь него, как сквозь очень, ОЧЕНЬ пористую губку. Призрак напоминал грустного клоуна, все шутки которого касаются собственной горемычной жизни.
Максим увидел, как поползли вниз уголки губ братца и, сняв очки, расхохотался. Глаза его блестели.
— Не волнуйся, братишка. Тебе понравится. Спать на природе — любимейшее из моих занятий. Смотри.
И он, наклонившись и пошарив в траве, среди папоротников, откинул землю, как одеяло. Там, внутри, оно было стёганое, прошитое корнями кустарников и, кажется, непромокаемое. Денис пришёл в сильнейшее возбуждение.
— Я теперь не смогу заснуть, — сказал мальчик, но, забравшись в импровизированную постель, почувствовав, как над головой шелестят листья и качают побегами папоротники, словно подвешенными над кроватью младенца бубенцами, уснул почти мгновенно.
Во сне он без багажа отправился за край света — играться в салочки с чудовищами из подкорки сознания и водить машину, как взрослый. Но поскольку Денис и так находился за краем света, ему быстро стало скучно. И тогда он, перешагнув через закат, вдруг оказался на крыльце собственного дома. Махнул рукой новым соседям (на самом деле не было никаких новых соседей, а во сне Денис не стал их разглядывать; он, в конце концов, здесь чтобы повидать маму и папу) и поспешил внутрь.
Все сидели за столом, не за обеденным, а за другим, круглым, в гостиной, и играли в какую-то хитрую настольную игру. Была мамина очередь делать ход. Папа расположился в кресле, уткнувшись в книгу, которую устроил на подлокотнике: у него была очень удобная позиция, чтобы дотянуться до стола, когда будет его очередь ходить. У Дениса возникло чувство, что что-то не так. Дело даже не в том, что родители строят какую-то невероятную конструкцию из разноцветных, разных по размеру блоков (настольными играми они никогда не увлекались), а в том, что народу за столом была просто уйма. «И это всё — моя семья?» — поразился Денис, и тут же понял, что на самом деле за столом всего лишь на одного человека больше, чем должно быть. «Максим! Мама! Папа!», — весело закричал Денис, махнул всем рукой и хотел подойти, чтобы хлопнуть брата по плечу.
Но никто не ответил. Денис стал кричать громче, но потом запоздало увидел, что из прихожей до круглого столика — словно до противоположного брега Выборгского залива — километры и километры красно-коричневого ворсистого моря, в которое превратился ковёр. Даже если бы у них был бинокль… даже если бы был — вряд ли они бы его разглядели. Денис, охрипнув от крика, замолк и просто стал наблюдать.
