Тьма в перископе то словно редеет, то сгущается: набегают с легким звоном черные волны, топят контуры прибрежных увалов и слабый блеск реки. Это в глазах темнеет от напряжения, надо тряхнуть головой — сразу схлынет черный туман и пропадет звон усталой крови в ушах.
Становится знобко не то от бессонницы, не то от сырости — двигатель успел остыть. А все же сон подкрадывается, как опытный диверсант. Прогоняешь, а он подкрался с другой стороны: вспоминается, как чудо, как недосягаемая мечта, жестковатая холостяцкая постель...
Где только не спал Плотников! В кузове грузовой машины на полном ходу. На днище грохочущего по бездорожью танка. Сладко дремлется на широкой танковой трансмиссии, если едешь десантником. Особенно в холод и слякоть. Упрешься спиной в башню, положишь мокрые, оледенелые ноги на горячее жалюзи, из-под которого обдувает тебя жарким ветром, и так уютно, словно вернулся в детство, на деревенскую теплую печку, прижался к теплой трубе и слушаешь материнские сказки. Качает танк на ухабах, а тебе чудится: это злая буря качает ковер-самолет, на котором летишь навстречу красивым и страшным чудесам... Но слаще всего спится в жаркий день в поле или в лесу. Разбросишь руки во всю ширь, и трава растет меж пальцев, щекочет лицо и шею, бегают по горячему телу муравьи, а ты спишь, все слышишь и чувствуешь, как земля высасывает из тебя усталость. По первой команде вскакиваешь упругий и свежий, налитый силой.
Став офицером, Плотников уж не спал на маршах. И на привалах в последнее время спать тоже не приходится. Когда солдаты отдыхают, у политработника больше всего хлопот...
Со звоном отхлынула черная волна, и в стекле перископа, совсем близко, возникло мягкое русалочье лицо. Серые глаза призывно и дразняще смеются, и жаркие губы приоткрыты, словно для поцелуя...
«И здесь нашла, под водой и броней, — никакая маскировка от тебя не спрячет. Неужто все гораздо серьезнее у нас с тобою, чем думалось?.. Однако ты зря явилась: Алексей Плотников существует только в одном лице и жизнь у него только одна, в которой тебе не может быть места. И ничего у Алексея Плотникова с тобою не было».
Она не уходила, словно не соглашалась, словно хотела убедить его: что-то все-таки было...
— Оганесов, не спишь?
— Зачем спрашивать, товарищ старший лейтенант? — обиженно отозвался водитель. — Как можно спать, когда нельзя спать!
— Прости, Оганесов. Меня вот разморило, решил голос подать.
— Меня тоже маленько качает, товарищ старший лейтенант. Да вы не бойтесь, Оганесов привычный. Вы бы поспали.
