— Вот это да! А кто обзывал меня авантюристкой? Пандсала тоже расхохоталась.
— Не правда! Я только говорила, что у нас обеих практический склад ума…
Принцессы продолжали прогулку в обоюдном согласии, но никто из них больше ни словом не обмолвился ни о будущих сыновьях, ни о человеке, который должен был стать их отцом.
Верховный принц — который вовсе не был так равнодушен к своим дочерям, как они думали — сидел за письменным столом в своем кабинете, располагавшемся в высокой башне над садом. О том, что Ролстре сорок пять лет, можно было догадаться лишь по одному-двум седым волоскам в темной шевелюре, паре морщинок в уголках светло-зеленых глаз и новой дырочке в поясе. Он был удивительно хорош в юности и стал очень видным мужчиной; возраст только красил его. Но годы абсолютной власти наложили отпечаток на выражение его глаз: оно стало надменным, циничным и презрительным. Все эти чувства читались сейчас во взгляде, устремленном Ролстрой на его самого высокооплачиваемого, хотя и не самого доверенного слугу.
— Вот что… Значит, старый дракон умирает. Это верно, Криго?
— Да, ваше высочество. Он страшно изранен и теперь лежит в постели, с которой никогда не поднимется.
— Гм-м… — Ролстра постучал указательным пальцем по губам и обернулся к Криго. — Ты выглядишь усталым. Слишком много позволил себе? Или, наоборот, слишком мало?
Мужчина склонил светловолосую голову.
— Я… прошу прощения за свое состояние, ваше высочество.
— Пойди проспись. Вернешься, когда взойдет луна. Я хочу послать сообщение нашему агенту в Стронгхолде. Но ты должен поберечь себя, Криго, — добавил он, улыбнувшись одними губами. — Не у каждого принца есть ренегат-фарадим.
Это напоминание заставило ссутулиться худые плечи Криго. Несколько мгновений Ролстра изучающе смотрел на него, думая о том, что скоро придется искать себе другого перебежчика из стана «Гонцов Солнца». Криго начинал сдавать.
— Иди, — приказал принц, встал и подошел к окну. Дверь бесшумно закрылась, и Ролстра остался один. Он любовался дочерьми, видел сверкавшие на солнце каштановые волосы Палилы и гадал, какие мысли бродят сегодня в этих прелестных головках. Ролстра понимал, что принцессы достигли опасного возраста: они слишком взрослые, чтобы играть в куклы и забавляться играми, слишком взрослые, чтобы им можно было угодить шелками и драгоценностями — любимыми игрушками дурочек. Янте и Пандсале требовался глаз да глаз, потому что они были умнее прочих. Женщинам мозги только во вред…
