На следующий день она пошла к леди Андраде, до глубины души потрясенная увиденным.
— Это правда? — настойчиво спросила она. — То, что я видела вчера, сбудется?
— Возможно. Если видение пришлось тебе не по душе, его можно изменить. Это ведь не высечено в камне, дитя. А даже если бы и было высечено, камни тоже можно разбить. — Леди задумчиво поглядела на разливавшийся снаружи яркий солнечный свет. — Когда я была в твоем возрасте, то тоже посмотрела в Воду и увидела лицо суженого. Это был не тот человек, которого бы мне хотелось сделать своим Избранным, и я приложила все усилия, чтобы заставить видение измениться. Теперь я знаю: то, что показала мне Богиня, было предупреждением, а не обещанием. Возможно, она предупредила и тебя.
— Нет, — пробормотала Сьонед. — Это было обещанием.
Усмешка заиграла на губах леди.
— Пусть так. Но помни, что мужчина — нечто большее, чем лицо, тело и имя. Иногда он носит в себе целый мир, не будучи ни знатным лордом, ни принцем.
— Я видела в его глазах целый мир, — хмуро возразила Сьонед. — Вы ведь это имели в виду?
— Как ты молода… — снисходительно промолвила леди Андраде, и девушка вспыхнула.
Теперь, пять лет спустя, Сьонед знала, что ее лицо изменилось и стало очень похожим на то, которое она видела в тот памятный день. Не хватало только обруча и мужчины из плоти и крови. Все последние годы она тщательно осматривала каждого прибывавшего в Крепость молодого человека, ища своего голубоглазого блондина, но не находила среди них никого похожего. Кто же он?
Ответ пришел неожиданно. В тот день она помогала леди Андраде укладывать вещи для поездки в Стронгхолд. Светлые волосы, голубые глаза, выступающие скулы… Сьонед изумилась и испугалась: как же она не сообразила этого раньше? И тут до нее дошло, что раньше этого и не могло быть, поскольку для такого знания еще не настало время. Но уловив сходство мужского лица с лицом леди Андраде, она тут же вспомнила обруч. О Богиня, племянник леди Андраде — принц! И хоть она ничего не сказала, Андраде увидела ее потрясенные открытием глаза и безмолвно кивнула, подтверждая, что это правда.
Но Сьонед смущала еще одна мысль. Этот королевский обруч, соткавшийся из волоска, брошенного ею в Воду… Ведь племянник леди Андраде уже был наследным принцем; что общего у нее с будущим правителем Пустыни? Однажды днем она думала об этом, гуляя по залитым солнцем парапетам башни Богини. Под безоблачным небом расстилалось тихое голубое море, солнечные лучи глубоко проникали в воду, согревая возникавшую там новую жизнь, а в скалах гулко хохотали выдры, игравшие со своими детенышами. Сьонед зачаровывала любая вода, будь это океан у Крепости Богини или тихая Ката, на берегах которой прошло ее детство. И все же она относилась к воде с осторожностью истинного «Гонца Солнца», поскольку среди фарадимов было всего несколько человек, которые могли ступить ногой на что — нибудь плавучее и не испытать при этом приступа тошноты, достойного объевшегося дракона.
