Ее карие глаза казались почти черными в приглушенном свете, такого же цвета, как и вода, в которую мы были погружены, и я машинально вытянул руку, чтобы хоть за что-то держаться, что-то, что не даст мне утонуть в них. Правая ладонь Джорджии по-прежнему была прижата к стене рядом с моей рукой, и я поймал себя на том, что очерчивал контур ее пальцев, как ребенок, обводящий их цветным мелком, вверх-вниз и обратно, пока не остановился у основания ее большого пальца. А затем я продолжил, позволяя своим пальцам кружиться вверх по ее руке легкими, как перышко, движениями, пока не достиг ее плеча. Я очертил тонкие кости ее ключицы, мои пальцы скользнули на противоположную сторону и вернулись вниз по другой руке. Когда я достиг ее ладони, то проскользнул своими пальцами между ее пальцев, крепко сцепляя их. Я ждал, что она наклонится, прижмется своими губами к моим, будет вести, как она склонна это делать. Но она оставалась неподвижной, держа меня за руку под водной гладью и наблюдая за мной. И я сдался. В нетерпении.
Ее губы были влажные и прохладные, и я догадывался, что мои ощущаются также. Но жар внутри ее рта приветствовал меня, как теплые объятия, и я погрузился в мягкость со вздохом, который смутил бы меня, если бы затем не последовал ее собственный вздох.
Мы с Моисеем наблюдали, как мои родители проводят терапевтическую сессию с небольшой группой наркоманов из реабилитационного центра Ричфильда, находившегося примерно в часе езды южнее Левана. Каждые две недели подъезжал фургон, и молодые люди толпой выходили из него — дети, начиная с моего возраста и до двадцати с небольшим. И в течение двух часов мои родители выводили их в круглый загон и давали им взаимодействовать с лошадьми в ряде мероприятий, разработанных, чтобы помочь детям восстановить связь с их собственными жизнями.
Я помогала в сеансах с детьми, страдающими аутизмом, и детьми, которые ездили на лошадях в качестве физической реабилитации, но если клиенты были моего возраста или старше, то моим родителям не нравилось вовлекать меня в консультации, даже если это была просто работа с лошадьми. Поэтому я побрела к Кейтлин, предполагая, что Моисей, должно быть, закончил с работой, и уговорила его пойти на задний двор с парой банок «Колы» и двумя кусками лимонной меренги>4, с которой Кейтлин была счастлива расстаться. Я нравилась ей, и я это знала. И она была невероятно полезна в маневрировании Моисеем, когда он притворялся, что не хочет моей компании или лимонной меренги, хотя мы оба хорошо знали, что он хочет и то, и другое.
