— Почему нет? — он поднял тряпку и вытер руки.
— Нам не разрешается это кушать. Кухарка печёт каждый четверг, а каждую пятницу я должна выбрасывать пирог несъёденным, — я доела последний кусочек, затем вытерла руки передником.
— Почему?
— Я думала, ты знаешь, — я определённо не могла найти оправдания такой пустой трате еды и усилий.
Уилл опустил взгляд и потёр пол ботинком.
— Джон никогда об этом не говорил. Ни разу. Сказал не думать о том, что происходит в доме, ну я и не думал.
В этом и заключалась суть. Никто и никогда не говорил об этом. Мне казалось, будто все части великой головоломки разложены вокруг меня, но я не могла увидеть картину целиком.
— Все, что мне известно — это то, что так угодно барону.
Уилл вздохнул, как будто все понял.
— Итак, часы у тебя с собой?
Я потянулась к шее, и его тёмные глаза проследили за движением моей руки. Медленно я вытащила часы из-под передника, но его взгляд задержался на моем нагруднике. Я склонила голову, и его глаза резко метнулись к часам, кружившимся между нами.
Уилл протянул руку и остановил гипнотическое движение кончиками пальцев.
Я помедлила. Я едва знакома с конюхом. Могла ли я ему доверять? Он явно побывал в драке и только что признался, что ему самому приходится добывать себе пропитание. Что, если он заберёт часы и продаст какому-нибудь старому простофиле?
Я поколебалась, отодвинув часы ровно настолько, чтобы они перестали касаться кончиков его пальцев.
Уилл уронил свою руку. Его пристальный взгляд сделался ледяным.
— Возвращайся в дом, девочка, — он оперся руками на колени и встал, возвышаясь надо мной.
— Постой, — я не могу починить их сама. — Пожалуйста, я прошу прощения.
Я быстро положила часы на бочку и убрала руку, но я не могла побороть желание вновь потянуться к ним. Мне пришлось остановить себя. Сжав пальцы в кулак, я положила руку на колени, но не могла оторвать глаз от часов.
Уилл отошёл. Я чувствовала, как скрутило моё сердце. Он снял Старого Ника с привязи и повёл его обратно в стойло, затем со стуком закрыл стойло и повернулся ко мне. Я никогда прежде не видела столько злости на чьём-либо лице.
— Ты либо доверяешь мне, либо нет.
Все, что говорила о нем Агнес, пронеслось в моей голове. Но это не имело значения. У меня не было выбора. Я вынуждена ему доверять. Он не давал мне повода этого не делать. И все же это было сложно. Часы — все, что у меня осталось.
Довольно. Мне нужно прекратить думать, пока я совсем не свела себя с ума.
