– Так я тоже у вас не живу, – ворчливо отозвался мужчина, нехотя отвел свой взгляд от балкона, резким движением пододвинул к себе меню, бегло прочел и заказал салат, омлет и двойной кофе, добавив нелюбезно: – Только не растворимой дряни, а настоящий кофе, Валентина.
– Хорошо, – кивала она, быстро записывая. – Пять минут, и все будет готово, Евгений.
Видимо, он был из постоянных зрителей, раз официантка Валечка знала его по имени, а в жильцах он не значился. Возможно, Евгений приходил сюда в день три раза, решила для себя Татьяна, налегая на сырники с малиновым джемом. Садился за столик с самым выгодным ракурсом. Так вот именно садился, как сейчас – сразу занимая локтями два места, что отбивало охоту и возможность с ним соседствовать. Поднимал голову и ждал, ждал, ждал…
Загадочная дрянь Анжела, как ее именовали все женщины из отдыхающих, сегодня не вышла к зрителям.
– Проспала, наверное, дрянь, утренний выход, – делилась своими соображениями дама из Москвы с землячкой.
– Наверное, наверное, – согласно закивала та, с хлюпаньем уплетая жидкую манную кашу. – Я слышала какой-то грохот под утро в коридоре. Вероятно, это они пришли с дискотеки.
– Да, я тоже слышала. И еще слышала, что она снова терзала бедного мальчика. Ну как так можно, Наталья Степановна?! Как можно самой ходить без нижнего белья, выставляя на свет божий свои гениталии, и тут же измываться над бедным мальчиком!
– Вы про Андрея, Галина Ивановна? – уточнила на всякий случай собеседница.
Они очень удачно сплавили сейчас своих мужей с детьми на пляж, неторопливо теперь завтракали и так же, как и их мужья двадцатью минутами раньше, бросали вороватые взгляды на балкон.
– Про Андрея, про него, – опустила Галина Ивановна рыхлый подбородок на грудь. – Бедный мальчик! Терпеть такое! Она же его поедом ест, Наталья Степановна! Она его истязает просто!
– А может, ему это…
У Натальи Степановны вдруг мелькнуло в глазах что-то удивительно напоминающее похоть. Глубоко спрятанную от окружающих, тщательно охраняемую, но временами выталкиваемую любопытством похоть.
– А может, ему это очень нравится, Галина Ивановна. Может, он из этих… Из мазохистов! Может, все то, что здесь перед нами устраивается ежедневно, это очень хорошо срежиссированный спектакль, а?
– Да будет вам, Наталья Степановна, – ее землячка неодобрительно на нее покосилась. – Это же извращение, а Андрюша очень милый. Разве вы станете отрицать, что он милый?
Отрицать та не стала, да и каша у нее закончилась, она уже минуты три скрежетала ложкой по обнажившемуся фарфоровому днищу глубокой плошки. Дамы расплатились за завтрак и, похватав свои шляпы и пляжные сумки, поспешили по дорожке, затененной виноградником.
