Инвиктус | страница 67
Или она оказалась здесь из-за него?
Извилистая, запутанная, очень непростая головоломка. Грэм не привык к проблемам, которые так растягиваются во времени. Он взглянул на кубики Рубика: каждый собран и занимает свое место, образуя с остальными полный радужный ряд. Где-то здесь есть ответ. Должен быть.
Фар бочком подошел к консоли.
— Думаешь, мы сумеем сесть в этом времени, куда хотим? Прия говорит, потроха у корабля в порядке.
— Прия проверила двигатели?
— Ну да. — Фар вроде бы растерялся, потом начал хмуриться. — Ты ведь ее просил, разве нет?
— Просил? — Это выскочило у Грэма из головы, как и многое после той посадки. Странно… Адреналин обычно усиливал чувства, обострял память до такой степени, что воспоминания становились острыми, как бритва. Должно быть, в организме выработалось слишком много кортизола. — Когда прыжок идет с отклонениями, механика ни при чем. Когда мы в последний раз находились в Решетке, я производил вычисления, но не мог найти решения для посадки в том времени, которое нам требовалось. И вот тогда… — Брат с сестрой выжидающе смотрели на Грэма. Он не знал, поверят ли они его словам. Произнести их оказалось непросто, и все равно он выговорил: — И вот тогда уравнение изменилось.
— Угу. — Фар выслушал Грэма гораздо спокойнее, чем ожидал инженер, — вероятно, не совсем понял, что означают его слова. Но Грэм и сам не до конца понимал. Что происходит, когда вселенские законы становятся предположениями?
Фар откашлялся:
— Ладно, приношу извинения, что стукнул по экрану твоего «Тетриса». Тебе пришлось несладко, а я вел себя как настоящая задница.
Рот у Имоджен раскрылся так широко, что туда могла бы залететь муха. Грэму не требовались визуальные подсказки, чтобы понять: поведение Фара отклоняется от нормы. Извиняющийся Фар представлял собой аберрацию, как и математика, перестающая быть математикой. Действительно, в мире что-то сдвинулось…
— Все забыто, — сказал Грэм другу. — Просто в следующий раз нацелься на что-нибудь не столь старинное.
— Надеюсь, следующего раза не будет. — Фар уселся в капитанское кресло и посмотрел в иллюминатор, где во тьме уже угадывались очертания Лас-Вегаса. Огни спящего города можно было пересчитать по пальцам. Горизонт начинал светлеть, черное сменялось темно-синим, и внизу из тьмы проступили холмы. Здесь они служили костяком. Фар думал о том, что на протяжении миллионов лет горы врезались в небо и через четыреста будут также вздыматься, когда уже исчезнут казино, высохнут, как озеро Мид, бассейны и блеск, лоск и неоновые огни померкнут навсегда…