— Зови меня как угодно, но не рассчитывай на дружбу, раз загнала нас в безвыходное положение. — Каждое слово «Седьмой» произносил кривясь, как от боли, словно у него только что вырвали зуб и изо рта еще шла кровь. — Нижняя койка в правом углу твоя. Если тебе все равно, я хотел бы занять свое место.
— Конечно, все равно. — Благодаря каблукам на сапожках они оказались одного роста, когда Элиот встала. — Теперь, если ты не против, я пойду. День выдался трудный, а эта красивая обувь ужасно жмет.
Имоджен понимающе хмыкнула. Экипаж «Инвиктуса» растерянно наблюдал, как Элиот проскользнула мимо их капитана к своему спальному месту.
Там она сначала бросила взгляд на капсулы остальных членов команды. Одну украшали мерцающие лампочки, а поверх яркого ковра-килима лежало голографическое издание «Стиль прошлых лет». На другой — пара антикварных беспроводных наушников «Бит-Бикс» на подушке. В смежной спальной капсуле громоздились гири, грязные носки и висел отчетливый запах парня. По сравнению с ней верхнее место выглядело аккуратным — койку заправляли на больничный манер. Плакат с периодической таблицей отсвечивал на дальнюю стенку разноцветными квадратами.
Даже после беглого осмотра Элиот могла определенно сказать, кому из членов экипажа какая капсула принадлежит. Спальное место, отведенное ей, было совершенно голым. Стены оказались стерильно чистыми, как в научной лаборатории, и белыми — тщетная попытка сгладить ощущение, что капсула совсем крохотная. Большего краска сделать не могла. Половину объема шестигранника заняло ее платье, и в нем стало почти невозможно повернуться.
Хорошо, что у меня так мало багажа, подумала Элиот после того, как выполнила акробатический трюк по закрыванию дверцы. Когда загорелась лампочка замка, она плюхнулась на койку, расстегнула сапожки и прислонилась головой к стенке.
Слишком много беготни, слишком много смертей. Можно ведь хоть на миг сомкнуть глаза?
Едва устроившись, Элиот услышала, как экипаж за дверцей разразился вопросами: «Кто эта девушка, Фарвей?» «Что она здесь делает?» «Где эта хваленая книжка?» Ни на один из вопросов «Седьмой» ответить не мог. Откуда-то снизу и издалека долетели звуки музыки — оркестр «Титаника» начал исполнять последние в жизни пассажиров мелодии. Элиот старалась не думать о Чарльзе, о его лице, покрытом пушком, как персик, но у нее не получалось.
Хорошо, что она его не забыла, хотя мысли о молодом человеке отнимали последние силы.
