В первое мгновение задохнулась от неожиданности — наверное, все-таки сон продолжается? Но тут же на смену удивлению пришел страх. Холодный, липкий ужас заструился вдоль позвоночника, и все тело, расслабленное и теплое ото сна, покрылось мурашками.
Возле ее кровати, вытянув руки вдоль тела, стоял Алик. Он ничего не делал, просто стоял и смотрел на Соню. Глаза у него были необычайно яркие, даже в темноте Соня видела, что они светятся, как у Хоббита. Только у кота глаза были зелеными, а из глаз Алика лилось ровное синее сияние.
Занавесок Соня не задергивала — ей нравилось, когда в комнату проникал уличный свет: горели фонари, уютно светились окна соседних домов, мигали неоновые вывески. По ночам, конечно, все это было не так насыщенно, как вечером, но в ту ночь случилось еще и полнолуние, так что фигуру и лицо Алика она видела отчетливо.
Он, не отрываясь, не моргая, смотрел прямо на нее. Соня внезапно поняла, что проснулась от этого тяжелого, почти осязаемого взгляда, который обшаривал ее лицо, ползая по нему.
Алик стоял, смотрел и молчал, а Соня не могла найти сил, чтобы вымолвить хоть слово. Наконец это ей удалось, и она прошептала:
— Ты что здесь делаешь? Почему не спишь?
Приемный брат ничего не ответил, никак не отреагировал.
Краем глаза Соня уловила движение справа от себя. Она посмотрела в ту сторону и не поверила тому, что видит.
Тень Алика двигалась. Сам он оставался недвижим, но тень согнулась под странным, невозможным углом. Силуэт вытягивался, плыл, скользил по стене в тихом сумраке комнаты, принимая зловещие, фантастические очертания. Соне показалось, что в воздухе запахло сыростью и гнилью — это был смрад застоявшейся воды и тины, запах глубокого, не знающего солнечного света холодного подвала.
Соня не могла оторвать взгляда от сгорбленной, словно готовой к прыжку тени. Вид этой темной, потусторонней фигуры напугал ее настолько, что она едва могла дышать и крепко зажмурилась. Лежала и ждала, что нечто, эта жуткая тварь, вот-вот набросится на нее.
Но ничего не происходило, и она рискнула снова открыть глаза и посмотреть на Алика, избегая глядеть на его колышущуюся тень.
Алик словно ждал этого. Он тут же прижал палец к губам в заговорщическом, но вместе с тем угрожающем жесте, призывая ее молчать. А потом попятился и убрался к себе, за перегородку. Наверное, лег, но она не слышала ни скрипа пружин, ни шелеста одеяла.
Чернильный силуэт тоже исчез, сгинул во мраке.
