«Все у нас стало по-другому, — часто с грустью размышляла Полина. — Только совсем не так, как я надеялась!»
Заметив перемены в отношении Сони к Алику, Полина несколько раз пыталась вызвать дочь на откровенность, но девочка, прежде открытая и искренняя, замкнулась и не желала поговорить начистоту.
Женя полагал, что виной всему обычные трудности роста, подростковые проблемы, ревность к Алику, нарушение привычного ритма жизни. Однако Полина была уверена, что дело не только в этом.
А теперь вот еще и кот пропал.
— Прекрати немедленно! — Женя немного повысил голос. — Ты обижаешь брата! Извинись перед ним, сейчас же!
— И не подумаю! — уже в голос закричала Соня. — Никакой он мне не брат! Это из-за него пропал Хоббит!
Она вскочила, с грохотом отодвинув стул, и выбежала из комнаты.
— Не сердись на нее, — после недолгого молчания сказал Женя. — Мы же с тобой мужчины, должны быть терпимы к женским слабостям, так ведь?
Он улыбнулся, потрепал Алика по плечу, и тот улыбнулся в ответ. Полину покоробили слова мужа. В них звучала почти оскорбительная снисходительность. «Терпимы к слабостям»! О чем это он? Соня ведь раскричалась не на пустом месте. Может, и наговорила лишнего, но зачем выставлять ее глупой неврастеничкой? Со стороны это выглядело так, словно Женя предавал собственную дочь.
— Соня очень расстроена. Она любит Хоббита и переживает, — резче, чем собиралась, проговорила Полина.
— Простите меня, — сказал Алик, глядя на нее своими огромными невозможно синими глазами. Он посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Женю. — У вас из-за меня столько неприятностей. Я сам не знаю почему. Мне жалко, что так вышло.
Полина стушевалась. Алик выглядел таким расстроенным, что она мигом забыла о сердитых мыслях, которые иногда появлялись у нее в отношении приемного сына, устыдилась, что могла винить его непонятно в чем.
— Что ты, милый! — Полина крепко обняла его. — Мы очень рады, что ты с нами.
— Все будет хорошо, дружище! — сказал Женя.
— Я пойду посмотрю, как там Соня. А вы пока чаю попейте. — Полина встала из-за стола.
Соня лежала на кровати, отвернувшись к стене. Полина присела возле нее.
— Не буду извиняться, — глухим от слез голосом произнесла девочка.
— Знаю, — ответила Полина. — Я не за этим пришла, дочка. И не сержусь на тебя.
Соня некоторое время лежала молча, но потом, словно решив что-то для себя, повернулась к матери и села в кровати. Покрасневшее, опухшее от слез лицо было несчастным и измученным. Растрепанные волосы обрамляли его оранжевым облаком, но сейчас цвет казался не таким ярким. Вместе с блеском глаз потух и огонь волос.
