– Вы же понимаете, что ни одно великое решение не обходится без потрясений. Но народ будет благословлять вас…
А вот этого ей говорить и не стоило. Людовик еще от Лувуа не остыл.
– Маркиза, – вроде бы тихий голос короля заставил мадам де Ментенон съежиться, – я нахожу, что пребывание при дворе плохо влияет на ваш рассудок. А потому – чтобы через час вы уже сидели в карете и та неслась во весь опор к крепости Ниор. Вам все понятно?
Франсуаза задрожала как осиновый лист. Этого короля она еще не знала. Галантный с женщинами, Людовик старался не показывать им свою темную сторону. А она была, еще как была…
– Сир…
– …и …и немедленно!!! – взревел его величество.
Мадам Скаррон опрометью вылетела из кабинета. И, кстати, уложилась в час. Жить захочешь – еще не так уложишься.
Оставаться навсегда в крепости она не планировала, но судьба в лице Великолепной Анжелики решила иначе.
Маркиза де Фонтанж не была особенно умна. Но с мужчинами обращаться умела на уровне инстинкта, а потому, пока Людовик бушевал, она пряталась по углам, не рискуя получить трепку. Она вышла, когда его величество успокоился, – и стала активно интриговать против мадам де Ментенон. Взяла к себе детей Атенаис де Монтеспан, которые сильно порадовались смене строгости на свободный дворцовый режим, окружила любовника заботой – и Людовик решил, что не так уж ему и нужна Франсуаза.
Нет, он ее, может, и вернет, но потом, потом…
Франсуаза сидела в крепости Ниор, Анжелика блистала при дворе, а время шло…
* * *
– Соня, да он страшный! И дурак к тому же!
Боярыня Морозова даже не подняла глаза на сестру, которая расхаживала по комнате.
– Феся, милая, а где ты среди королей красавцев видела? Все они страшные, потому что столетиями на кузинах женились.
– И дурак, сама же говорила!
– Вот видишь, одно достоинство у него уже есть. А то и несколько.
Софья аккуратно поставила перо в поставец, понимая, что покоя ей не видать, и посмотрела на сестру. М-да…
Красавица. Гладкие волосы, черные, как смоль, толстенная коса, малым не до колен, громадные синие глаза, ресницы на полщеки…
Двадцать лет?
Да что вы! Не больше пятнадцати! А то и меньше!
Если б не фигурка, в определенных местах просто рвущая сарафан, Феодосия казалась бы девочкой, настолько молодо выглядела. Мраморная кожа, легкий румянец на щечках… хороша! Слов нет, насколько она хороша!
Софья невольно смягчилась. При всем своем окаянстве, малышку Фесю она любила. Насколько вообще могла.
– Подумай сама, маленькая. Ты – сестра русского государя, абы за кого замуж не выдашь. А тут – наследник великого курфюрста, прусский герцог. Первый раз уже был женат, что с женщинами делать – знает, дурной болезни нет, лекари проверили, зато есть дочь. Проявишь заботу к малышке…
