Это «Закон экономии» Гамильтона, — со смехом сказал Кит.
— Я сплю, Кит, а ты лезешь ко мне со своей системой. Если ты любишь меня, крикни: «Малыш! Проснись!» — и я проснусь и приготовлю завтрак.
V
На третий вечер, как только Кит сделал первую ставку, крупье вернул ему его пятнадцать долларов.
— Больше десяти ставить нельзя, — сказал он. — Крайняя ставка уменьшена.
— Испугались, — фыркнул Малыш.
— Кому не нравится, может не играть, — ответил крупье. — И я откровенно скажу вам, что предпочел бы, чтобы ваш товарищ не играл за моим столом.
— Не нравится его система, а? — издевался Малыш, в то время как Кит получал триста пятьдесят долларов.
— В систему я не верю. В рулетке никаких систем нет и быть не может. Но бывает так, что человеку начинает везти. Я должен принять все меры, чтобы предохранить рулетку от краха.
— Испугались!
— Да, рулетка — тоже коммерческое предприятие. Мы не филантропы.
Проходил вечер за вечером, а Кит продолжал выигрывать. Метод игры постоянно менялся. Эксперты записывали его номера в надежде выиграть, играя по его системе. Они жаловались, что не могут найти к ней ключа, и уверяли, что ему просто везет, так везет, как еще не везло никому на свете.
Всех сбивало с толку, что Кит всякий раз играл по-иному. Порою он целый час не принимал участия в игре и сидел, уткнувшись в свою записную книжку. Но случалось и так, что он в продолжение десяти минут ставил три раза подряд высшую ставку и забирал больше тысячи долларов. Однажды для того, чтобы сбить с толку тех, кто хотел проникнуть в тайну его игры, он проиграл сорок десятидолларовых ставок. Но, как ни путанно он играл, каждый вечер Малышу приходилось тащить домой три с половиной тысячи долларов.
_ Это не система, — утверждал Малыш, ложась спать. — Я все время слежу за твоей игрой и не вижу никакой системы. Ты только выбираешь верные номера, а если проигрываешь, так нарочно.
— Ты, Малыш, пожалуй, близок к истине. Я иногда сознательно ставлю на проигрыш. Это входит в мою систему.
— К чорту систему! Я говорил со всеми игроками города, и все они утверждают, что не может быть никакой системы.
— Я каждый вечер доказываю им, что система есть.
— Послушай, Кит, — сказал Малыш, подходя к свече и собираясь задуть ее. — Это меня сердит, наконец. Ты думаешь, что это — свечка? Ничуть не бывало! И я не я! Я где-нибудь у костра, лежу, закутавшись в одеяло, с открытым ртом, и все это мне снится. Ты со мной не говоришь, и свечка — не свечка.
