- Собираем все, что осталось, вплоть до ремонтируемых и учебных танков, торопим промышленность с выполнением наших заказов, формируем отдельные танковые батальоны, полки и бригады... Как только предприятия танковой промышленности, эвакуированные на восток, начнут массовый выпуск танков, будут у нас и механизированные и танковые корпуса. А пока надо драться тем, что есть, менять тактику, помогать пехоте в обороне, действовать из засад, всеми способами истреблять живую силу и технику противника. - Генерал, взглянув на лежащий перед ним документ, потом на меня, вдруг неожиданно сообщил: - Есть предложение назначить тебя, Павел Алексеевич, начальником штаба бронетанковых войск Красной Армии. - Видимо не заметив на моем лице удовлетворенности этим предложением, он поспешил добавить: - Ты имеешь опыт работы в крупных штабах, теоретически подготовлен, как-никак преподавал в академии, кандидат наук...
- И оказался к тому же битым, - усмехнулся я.
- Ну, знаешь, за одного битого двух небитых дают... Не твоя в том вина. Воевать ты вроде бы умеешь.
- Это еще надо доказать...
- Вот чудак-человек! - уже раздраженно прервал меня Яков Николаевич. Ему, полковнику, предлагают должность генерал-лейтенанта, а он, видите ли, артачится! Да надо гордиться, что выбор пал именно на тебя!
- Благодарю за доверие! - вскочил я с дивана. - Только лучше пошлите на фронт, все равно - командиром полка или батальона. Я должен воевать, а не бумаги писать...
В глазах генерала вспыхнули гневные искорки. Опершись на стол тяжелыми, до синевы сжатыми кулаками, он резко поднялся, оттолкнув кресло.
- Ишь, герой нашелся! А я, по-твоему, здесь бумагу мараю? Отлыниваю от фронта?! - бушевал Федоренко, яростно жестикулируя.
Я молчал и, конечно, был уверен, что Я. Н. Федоренко тоже рвется в бой. Ведь его, как и любого советского человека, терзала жгучая ненависть к фашистам. Я знал, что он с радостью бы согласился командовать любым боевым соединением. Но ему, испытанному коммунисту, участнику гражданской войны, сражавшемуся за власть Советов в рядах революционных моряков, человеку большого опыта и незаурядных организаторских способностей, партия доверила в тяжелую годину высокий пост, определив его место во всенародной войне против захватчиков...
Погасив вспышку гнева, умолк и Яков Николаевич, понимая, что моя просьба не является какой-то бравадой. Ведь в то время не единицы, а сотни командиров, оказавшись по той или иной причине в тылу, подавали рапорт за рапортом с просьбой направить их в действующую армию.
