С Федором Ефимовичем мы познакомились и прониклись чувством взаимного уважения еще до войны. Он тогда возглавлял нашу прославленную Военно-политическую академию имени В. И. Ленина, а мне довелось выступать перед ее слушателями с лекциями о роли бронетанковых войск в современной войне. Он проявлял живой интерес к теории применения танков в бою и операции, поскольку многим выпускникам академии предстояло служить в танковых войсках.
В августе 1941 года Ф. Е. Бокова назначили военным комиссаром, а через год - заместителем начальника Генерального штаба по организационным вопросам. Рослый, подтянутый, с приветливой улыбкой на мужественном лице, Федор Ефимович дружески обнял меня и шутливо приказал:
- Марш в столовую! Перекуси, отдохни с дороги. Вечером едем в Кремль.
- Зачем?
- Там узнаешь, - загадочно улыбнулся Боков.
- Так это что - военная тайна?
- Может быть. Да не волнуйся! - засмеялся Федор Ефимович. - Так и быть, скажу: тебя хочет видеть товарищ Сталин.
Да как же тут не волноваться! За обедом и после обеда меня неотступно терзал неразрешенный вопрос: по какому поводу вызывали к самому Верховному?
Вечерело, когда мы с Ф. Е. Боковым подъехали к Кремлю. Проверив пропуска, охрана пропустила нашу машину, мягко подкатившую к подъезду здания, в котором находился кабинет Верховного Главнокомандующего.
В приемной нас встретил человек среднего роста с усталым, озабоченным лицом. Это был А. Н. Поскребышев. Он официально поздоровался со мной и молча начал собирать в папку разложенные на столе документы, потом, взглянув на Ф. Е. Бокова, сказал:
- Вы можете возвращаться в Генштаб, а мы с товарищем Ротмистровым поедем на моей машине.
Уже стемнело. По опустевшему Арбату машина с включенными фарами мчалась к Бородинскому мосту, а затем, миновав окраину Москвы, повернула к лесному массиву. Вскоре дорога уперлась в ворота, которые тут же раскрылись, и мы подъехали к небольшому двухэтажному особняку. Это была так называемая "ближняя" дача И. В. Сталина.
Я не без трепета вошел в вестибюль.
- Раздевайтесь и проходите в эту комнату, - показал рукой Поскребышев.
Я снял шинель, мельком оглядел себя в стоявшем рядом трюмо и тихонько приоткрыл дверь, полагая, что она ведет в приемную. Однако за дверью почти столкнулся со Сталиным. Не успел еще открыть рта, чтобы представиться, как Верховный протянул руку.
- Здравствуйте, товарищ Ротмистров, - проговорил он приглушенным голосом с заметным кавказским акцентом и жестом пригласил садиться.
