И Кристи приняла решение.
Через полчаса она уже умылась, оделась, высушила волосы и наложила макияж, а потом приготовила себе кофе и тосты. Есть ей совершенно не хотелось, но она заставила себя позавтракать.
Бросив взгляд в зеркало, Кристи подумала, что на работе по ее виду все догадаются о том, что произошло. Правда, в случае чего можно будет свалить утомленный вид на проблемы с коттеджем.
Коттедж… Девушка похолодела. Что теперь с ним делать? Она ведь решила прервать всякие отношения с Айвором, но, пока существует проблема коттеджа, не имеет права делать такие резкие шаги.
Айвор получил ее согласие продать коттедж. И теперь, независимо от того, состоится эта покупка или нет, ей не остается ничего другого, как ждать.
Потому что не в том она сейчас положении, чтобы проявлять свою гордость.
На работу Кристи приехала раньше обычного. У нее был свой ключ от кабинета, и она сразу же прошла к себе.
Не прошло и пятнадцати минут, как зазвонил телефон. Она сняла трубку и, еще не сказав “алло”, услышала голос Айвора:
— Кристи, спасибо тебе за чудесную… Только в чем дело? Почему ты ушла и не разбудила меня? Мне надо тебя видеть.
Она, конечно, ожидала, что ей больно будет его слышать, но теперь к чувству вины добавилось ощущение полной незащищенности. На Кристи сразу же нахлынули воспоминания о том, как он трогал ее, что говорил, что она ему отвечала. Отчаяние захлестнуло ее.
— Кристи! — взволнованно произнес Айвор, напуганный ее молчанием.
Она хотела повесить трубку, но потом передумала, решив, что это было бы трусостью.
— Я не хочу с тобой встречаться, Айвор. Теперь это ни к чему.
В трубке раздался тяжелый вздох, такой явственный, как будто они опять находились в одной комнате.
Интересно, задумалась Кристи, одетый он стоит у телефона или в том виде, как был с ней в постели? Эта загорелая кожа, победоносная мужественность… Несмотря на чувство вины и отвращение к себе, она живо, в деталях представляла себе его облик.
— Что значит “ни к чему”? — В его голосе звучало смятение. — Кристи, пожалуйста…
— Нам больше не стоит ни видеться, ни разговаривать, — произнесла она резко, боясь в глубине души, что эта решимость в следующую секунду ослабеет.
Кристи уже тянуло к нему — и чувствами, и телом. Ей хотелось кричать, умолять Айвора заверить ее в том, что у него нет на свете никакой другой женщины — так испуганному ребенку надо, чтобы его успокоили. Но она открыла для себя раз и навсегда, что успокоение невозможно.
