Знание-сила, 2009 № 01 (979) | страница 38

Михаил Медведев

Судьба московских символов в ХХ столетии оказалась прежде всего предопределена сменой строя. С «победой змея» образ святого Георгия должен был отступить в тень. Городская и земельная виды геральдики были отнесены к числу неприемлемых атрибутов прошлого, хотя ни один декрет новой власти не отменял действовавшие ранее городские гербы[^>1 Неотмененными оставались лишь гербы городов. губернские, областные (принадлежавшие дореволюционным областям) и уездные гербы автоматически упразднились вместе с губернско-уездным территориальным делением в ходе реформ 1920-х годов.]. Революционный подход к праву позволял просто не замечать это обстоятельство, а со временем последовали партийные декларации о полном правовом разрыве с дореволюционной государственностью (что, заметим, никогда не было закреплено государственными актами).

Образы старых гербов вызывали неприятие: некоторые — монархическими или религиозными мотивами (к их числу относился и московский всадник), большинство же возмущало нейтральностью и «безыдейностью»; в контексте монументальной пропаганды места не было ни тому, ни другому. Но главная причина пренебрежения местными гербами в советский период крылась в сущности «демократического централизма». На всех уровнях власти должна была доминировать партийная (серп и молот) и военная (красная звезда — Марс) символика. На партийной и военной символике, в свою очередь, строилась государственная. Региональные и городские символы в этой ситуации были не нужны и нежеланны.

В случае с Москвой имело место любопытное исключение из правил. Для нее — ради исключительности столичного статуса — попытались создать новый герб, выдержанный в соответствующем духе. В итоге 22 сентября 1924 года Президиумом Моссовета был утвержден проект архитектора Д.П.Осипова, не имеющий никакого отношения к традиционному пониманию герба, но логично вписывающийся в советский контекст: обелиск в честь революции, поставленный перед зданием Моссовета (по проекту того же Осипова), на фоне огромной красной звезды, с серпом и молотом; все это было обрамлено ободом шестерни в сочетании с колосьями, наковальней, ткацким челноком и, наконец, «динамой» (динамомашиной) как символом электрификации. Кроме того, в состав композиции вошли надписи «РСФСР» и «Московский Совет Рабочих, Крестьянских и Красноармейских депутатов».