Знание-сила, 2009 № 01 (979) | страница 27

Но, кажется, слава Богу, происходит некий поворот в области образования. Это то, что должно быть заботой государства. Думаю, этим обязательно начнут заниматься.

— Если сравнить советское время и нынешнее, когда вам было легче работать и когда — интереснее?

— Легче было, конечно, тогда. При советской власти все-таки считалось обязанностью думать о подрастающем поколении и вообще о том, что нужно готовить себя к будущему. Поэтому просветительские задачи обязательно возлагались на все средства массовой информации: и на печать, и на телевидение. Сейчас дела обстоят плохо.

Государственной поддержки практически нет, и то, что делается, делается в основном во исполнение каких-то обязательств, которые подписывают хозяева каналов и в соответствии с которыми они должны некий процент эфирного времени выделить на просвещение. Но они это обходят — скажем, за счет покупки зарубежных научно-популярных сериалов, связанных с историей, географией, приключениями, космосом... Это гораздо дешевле. То есть эфир более-менее заполняется. А на то, чтобы производить собственную продукцию, мало средств.

Но интереснее — безусловно, сейчас. Раньше, что бы мы ни сделали, все шло в эфир. Можно было просто посадить перед камерой академика, который что-то такое рассказывал — мы ведь все «Очевидное — невероятное» строили на диалоге Капицы с разными учеными, и не все из них могли популярно объяснить, чем они занимаются, все равно смотрели!

А сейчас надо придумывать. Да, трудно, да, мало времени, да, эфир нам дают в основном ночью. Но это и заставляет искать приемы рассказа, вырабатывать драматургию... Я вообще думаю, что с точки зрения развития искусства популяризации сейчас — благодатное время.

Беседовала Ольга Балла

Михаил Розов

Михаил Александрович Розов — доктор философских наук, ведущий научный сотрудник Института философии РАН, профессор УРАО. Специалист по эпистемологии и философии науки.

Мы привыкли считать: знание, если оно фундаментально, — ценность само по себе и необходимый элемент духовной культуры. А можно ли ценить незнание? Если студент не знает предмета, он плохой студент; если специалист не знает чего-то существенного в своей области, он плохой специалист; если кто-то не знает, что такое закон всемирного тяготения, он просто некультурный человек.

Но, говоря так, мы смешиваем незнание и невежество.

Одно дело — не владеть уже полученными знаниями, вошедшими в арсенал культуры. Совсем другое — не знать того, чего еще не знает никто. В первом случае мы можем употреблять термин «невежество», и то с оговорками. Да, время энциклопедистов прошло, и каждый неизбежно будет «невеждой» в какой-то области. Но считать ли невеждой того, кто четко осознает свое незнание? Скорее, невежда тот, кто ничего не осознает.