– Бабоньки, да ведь это наши, наши, бабоньки, фронт вернулся!
Нас окружили, стремясь прикоснуться, пощупать, удостовериться, что мы не призраки, навеянные голодным бредом, а самые настоящие. Только вот есть во всем этом ликовании одна проблема: как бы на какого-нибудь рядового Васечкина не запала сердцем его родная бабушка? Шанс есть, хоть и не очень большой.
– Одну минуту, товарищ генерал! – я нахожу взглядом лейтенанта Борисова, вокруг него самая густая толпа, того и гляди разорвут парня. За рукав вытаскиваю его из окружения. – Значит, так, лейтенант, мы сейчас пойдем дальше согласно приказу, а ты со своими бойцами останешься здесь. Назначаю тебя временным комендантом лагеря освобожденных военнопленных. Я сейчас доложу в бригаду, они пришлют помощь, а ты уж продержись. Обеспечь безопасность, уход за больными и ранеными – короче, сам знаешь. Отвечаешь за все только перед полковником Бережным! Понятно?
– Так точно, товарищ капитан, понял, но все же… – взмолился тот.
– Выполнять приказ, товарищ лейтенант! Война не завтра кончится, и немцев на твою долю еще хватит, – отрезал я, – а сейчас твой отряд способен выполнить поставленную мной задачу, и в то же время ваше отсутствие минимально ослабит наши силы. Ничего личного – только холодный расчет, понимаешь?
– Так точно, товарищ капитан, – все еще с обидой произнес тот, – разрешите идти?
– Идите! – я повернулся к Василевскому и козырнул: – Товарищ генерал-лейтенант, разрешите продолжить выполнение боевого задания? – Немного помедлил и добавил: – А то нас здесь женщины или на куски разорвут, или насмерть зацелуют, что, впрочем, одно и то же.
– Да, капитан, выполняй, – коротко ответил Василевский, и мы пошли обратно к моей машине.
На полпути генерал неожиданно заговорил вполголоса:
– А ведь мне там у вас в штабе капитан Тамбовцев говорил о таком. План «Ост», зверства фашистов. Я не верил, точнее верил, но не до конца, думал – преувеличивает. А нет, он даже преуменьшал. А ведь это мы виноваты… Не смогли спланировать, отразить…
– Товарищ генерал-лейтенант, вы лично ни в чем не виноваты, кто же знал, что генерал Павлов – предатель, – заметил я.
– Павлов не предатель, товарищ капитан, он просто дурак! – резко возразил мне Василевский.
– Ах, не предатель… Тогда, товарищ генерал-лейтенант, почему немцы, по натуре ужасные педанты, скрупулезно рассчитывающие каждый свой шаг, смогли всерьез поверить в смешную цифру в шесть недель, которые им понадобятся, чтобы пройти от границы до линии Архангельск-Астрахань? Это только в том случае, если они были уверены, что на одном или двух главных направлениях перед ними рухнет фронт. Такое у них получилось в Литве и Белоруссии, так что делайте выводы сами.
