Результаты проверки были противоречивы. Большинство экспериментов не воспроизводили того, что наблюдали Понс и Флейшман. Некоторые их данные были явно ошибочными. Поговаривали даже, что в пылу споров они кое-что «подправили руками». Появилось несколько серьезных критических статей, в том числе и в российских журналах. Типичная цитата: «Но если «эффектик» и есть, рассчитывать на чудо не стоит». Вместе с тем часть исследователей утверждали, что они регистрируют избыток тепла. Правда, он был неустойчив, изменялся от эксперимента к эксперименту. Создавалось впечатление, что результаты зависят от каких-то невыясненных факторов.
И опять вспоминалась история открытия высокотемпературной сверхпроводимости, которой отвечает простой, но весьма специфический состав вещества. Может, для холодного термояда тоже нужна какая-то особая, весьма редкая комбинация факторов, лишь случайно реализующаяся в удачных опытах? Эти соображения стимулировали продолжение исследований, тем более что для них не требовалось дорогостоящего многотонного оборудования, как для «горячего термояда», аппаратура была доступна любой студенческой и заводской лаборатории. Изобретателей и многочисленных любителей физики охватила «термоядерная лихорадка». То и дело появлялись сенсационные сообщения о том, что наконец-то найдены условия стабильной реакции и теперь дело лишь за ее практическим воплощением. Сообщалось о наблюдении нейтронов и гамма-квантов, отсутствие которых весьма смущало физиков. В журналах печатались графики скоростей наработки различных изотопов в реакциях холодного синтеза... Настоящая эпидемия открытий!
Большая часть этих сенсационных выводов не выдерживала критики и быстро опровергалась контрольными измерениями.
Однажды меня пригласили в одну из заводских лабораторий, где на большой электролитической установке, «заряженной» тяжелой водой, получали гелий — явное доказательство термоядерной реакции. Анализы, выполненные до электролиза, не обнаруживали никаких следов этого элемента, а после трехчасового пропускания тока они отчетливо проявлялись. Эксперимент повторялся многократно на протяжении нескольких недель, и всякий раз появлялся гелий. Честно говоря, я готов был поверить в термоядерную реакцию — анализы делали квалифицированные химики и в точности измерений сомнений не было. Лишь через несколько дней, после консультаций с опытными электрохимиками, я понял, в чем тут дело. Стекло и некоторые другие детали установки абсорбировали гелий из окружающего воздуха, где он всегда присутствует в небольших количествах При нагревании в процессе электролиза гелий выделялся и приборы его фиксировали — никаких чудес. Это типичный случай: точные измерения и неверная их интерпретация. Можно сказать и по-другому — методические погрешности.
