По его мнению, проект сверхзвукового самолета относится к разряду «на все времена» и нет никакого резона его форсировать сегодня, а стоит поразмыслить, нужен ли он в принципе. Подобное отношение у него и к химии букиболов — экзотических соединений углерода.
Но есть проблемы, слишком быстро уходящие в прошлое. Уже поздно, как считает Коллингридж, изучать многие виды животных и растений, исчезающих с лица Земли, стараться понять причины глобального потепления и бороться с его последствиями; задуматься же о перенаселении планеты — самое время. Наверняка такие оценки вызовут споры. Ну что ж, может быть, важнее найти новые подходы к поиску приоритетов?
Так вот, Ричард Коллингридж проанализировал несколько номеров журнала «New scientist» и расклассифицировал все упомянутые там «свежие» научные проекты по своему принципу. Их оказалось 48 своевременных и 37 — на все времена. Конечно, классификация весьма субъективна: к несрочным проектам Коллингридж относит большой ускоритель в ЦЕРНе и посылку зонда «Галилей» к Юпитеру. Исследование других планет и мира элементарных частиц, считает он, дело совсем не первостепенной важности, а высвободившиеся миллиарды можно отправить на решение проблем СПИДа или рака.
Коллингридж отобрал шестнадцать самых дорогостоящих проектов, более миллиона долларов каждый,-— с выполнением двенадцати из них можно было бы и не спешить! Похоже, что при определении областей финансирования каждый урывает себе сколько сможет. Побеждает не тот, кто делает более нужное дело, а тот, кто имеет сильные зубы, крепкие локти и громкий голос.
Эти рассуждения попали в резонанс с моими сомнениями о науке, се направлениях и финансировании. Однако пикантность этих заметок заключается в том, что я занимаюсь наукой, причем одной из самых дорогостоящих ее отраслей. И последние годы меня часто мучило сознание, что мы отрываем деньги у врачей, экологов, климатологов на удовлетворение собственного любопытства. Пишу эти слова и слышу дружные вопли коллег: «У-у-у, предатель!!!» Впору встать в выразительную позу и декламировать в ответ: «Не могу поступаться принципами!» Хотя, честно говоря, я не претендую на роль знатока, а просто стараюсь привлечь внимание к проблеме.
Коллеги, конечно же, скажут, что перекрывать кислород фундаментальной науке — кощунство. Но, не претендуя на оригинальность, напомню им «джентльменский набор» вопросов. Может, мы описываем не реальный мир, а наше искаженное представление о нем? Может быть, в других мирах другая физика и другие законы, скорость света не постоянна, а Вселенная не расширяется? Почему законы физики выражаются математически, а константы имеют те величины, что имеют? Как разрешить парадокс Эйнштейна: самое непостижимое в этом мире то, что он постижим? И постижим ли он? Возможно, мы, подобно морским звездам, видим лишь дно океана и не представляем себе, как сияет Солнце над его поверхностью? Почему мы так уверены в своей разумности?.. А ведь такие вопросы в принципе не обсуждаются, когда речь идет о финансировании науки.
