– А три скалы рядом есть за Гуэль-эр-Ришат, – наконец, сказал один почтенный седой караванщик.
– А вы нам покажете это место? – быстро спросил Платон, поймав вопрошающий взгляд капитана.
– Нет… Я уже очень стар и не дойду туда, да и не доеду… Найдите себе проводника из чернокожих охотников… Или из темнокожих кочевников.
И он, как мог, объяснил Платону, как найти эти скалы.
Когда Платон, капитан и доктор Легг вернулись на место своей стоянки, все уже легли, кроме вахтенного. Даже Бонтондо угомонился и сладко посапывал, завернувшись в свою рыжую аббу. Платон отдал распоряжения на завтра. Скоро у английского костра все уснули и спали до самого утреннего намаза.
Ночью капитану приснился сон: чёрный матовый диск солнца ослепительно сиял у него над головой. Дэниэл стоял на песке и смотрел на казнь.
Осуждённых было много. Они, со связанными за спиной руками угрюмо и безропотно сидели на песке в ожидании своей участи. Вот двое лихих молодцов – Дэниэл знал почему-то, что это подручные палача – схватили ближайшего связанного человека и потащили к палачу. Палач, могучий молодчик с обнажённым торсом и замотанным тагельмустом лицом, стоял, ожидая, широко расставив ноги. Сложенные по-хозяйски, похожие на два прокопчённых окорока, сильные его руки мощно покоились на его груди.
Осуждённый, полностью утратив волю, вяло переставлял ноги, казалось, его тело двигается само по себе, покорно и механически. Палач дал знак, его подручные бросили осуждённого на колени и отошли. И тогда палач размахнулся и ударил осуждённого кулаком в левый висок. Тот упал на землю, а палач, перевернув осуждённого на спину, вытащил из-за пояса короткий меч и одним ударом рассёк ему горло. Потом вспрыгнул казнённому на живот и начал топтать его.
При каждом прыжке палача из шеи казнённого била струя крови, и скоро её натекло очень много вокруг гладкого, почти круглого и плоского камня, возле которого всё и свершилось. Крови было так много, что Дэниэлу показалось, что это весеннее половодье окружило плоский камень, и что скоро эта чёрная бархатная вода подхватит камень, и его, и всех остальных, и понесёт прочь…
В ужасе он закричал и проснулся.
****
В следующие три дня пути караван настиг злой ветер хамсин. А началось всё сказочно прекрасно…
Около полудня, когда все путники притаился в тени шатров, пережидая бесконечные часы дневного зноя, в раскалённом воздухе пустыни раздались чарующие звуки. Звуки были высокие, певучие, с сильным металлическим оттенком. Сама пустыня была безмолвна, а звуки летели и таяли в её раскалённой тиши, они, раздаваясь словно бы ниоткуда в полной неподвижности воздуха, возникали где-то вверху и пропадали в жёлтом песке, и мистеру Трелони скоро стало казаться, что это джинны пустыни поют разными голосами, то нежными и радостными, то резкими и тоскливыми. Он никогда в жизни не слышал ничего подобного, но люди в караване заволновались и забегали.
