Разместившись в «Феррари», молодые люди отправились шерстить злачные притоны ночного Парижа в поисках брата Тины.
Как правило, наркопритоны не очень отличаются друг от друга в любой стране мира. В каждом из них погружаются в кайф наркотического дурмана множество парней и девушек: кто «торчит» под героином, кто — под метадоном, а кто — и под ЛСД. У кого нет денег на дорогие наркотики, попросту обкуриваются марихуаной.
Три часа друзья потратили на то, чтобы просмотреть восемь притонов, где всем показывали фотографию Стива и обещали кучу франков тому, кто подскажет местонахождение брата Тины. Но пока их поиски не увенчались успехом.
Подъехав к очередному притону, Жак постучал в массивную дверь. Дверь открыл здоровенный лысый амбал, на шее которого виднелась татуировка паутины и сидящего в ней паука-крестоносца.
Сухо поздоровавшись с Жаком и мрачно посмотрев на его спутников, он поинтересовался:
— Слушай, Жак, а это что еще за пижоны? Кого ты притащил сюда? Они, случайно, не легавые?
В разговор вступил Герман, хорошо освоивший французский язык.
— Слушай ты, Годзилла, — процедил он сквозь зубы. — Нам нужно поискать здесь своего товарища.
— Поищи кое-что у меня в штанах, — нагло бросил амбал.
Зря он сказал такую глупость русскому парню. Мощнейший удар в нос, сломав переносицу, лишил грубияна сознания, и тот грузно шмякнулся на пол.
— Хам, — пожал плечами Герман, вытирая платком испачканную в крови руку.
Гости поднялись по лестнице и начали осматривать грязные комнаты одну за другой. Когда они дали фотографию Стива одному из обкуренных недоносков, тот указал рукой на грязную тахту в углу комнаты, где лежало три человека с полуоткрытыми стеклянными глазами.
Феликс в одном из них узнал Стива.
— Это он, — произнес Чикаго. — Давай, старик, потащили его в машину, — обратился он к Герману.
Приподняв ватное тело Стива, они поволокли его к выходу. Неожиданно дорогу им преградили два типа. Один из них в замызганной белой толстовке и потертых джинсах был похож на араба. Другой был крупного телосложения, блондин с тупыми выпученными глазами и волосатым голым торсом.
— Эй, куда вы поперли этого торчка! — угрожающе произнес араб. Они не хотели терять выгодного клиента из богатой семьи, коим являлся Стив.
— Освободите дорогу, уроды! — приказал Герман.
Феликс не знал французского языка и вступать в полемику с двумя гориллами у него не было никакого желания. Недолго думая, он молча прямым ударом ноги нанес молниеносный удар в солнечное сплетение арабу. Тот еще не успел согнуться, как Феликс произвел боковой удар ребром стопы в горло белобрысого. Это был его коронный удар, именуемый «йоко-гери», сокрушительной силы.
