— Все готовы? — спросила госпожа Хендрикс заговорщицким тоном.
Гостьи закивали. Кто весело, а кто и взволнованно.
— Возьмитесь за руки. Постарайтесь очистить разум от всего горестного и праздного. Дышите размеренно и не разговаривайте. Звучать должен только мой голос.
Дыхание дам, наоборот, участилось. Как и моё. Слишком уж вкрадчиво говорила госпожа Хендрикс. Проникновенно. И чуточку зловеще. Я ощутила, как затрепетали пальцы соседок. Можно сколько угодно не верить в потусторонние силы, но в подобной атмосфере сердечко ёкает и частит.
— Обращаюсь к тебе, дух, обитающий в особняке лордов Флемингов, — зашептала госпожа Хендрикс. — Приди к нам и поведай, что тебя тревожит. Прошу, снизойди до нас. Раскрой тайны. Не ради нашего развлечения. Ради собственного успокоения.
Сначала показалось, ничего не произойдет. Все та же комната. Те же потрескивающие в тишине свечи. Взволнованные лица дам. И ничего мистического. Но вдруг пронесся ветер, погасил все тринадцать огоньков, вызвал испуганные возгласы. И даже один вскрик, перешедший в тихое поскуливание.
— Не пугайтесь, дамы, — приказала госпожа Хендрикс. — Началось. О, дух! Благодарю, что явился к нам. Умоляю, поведай секрет. Что тебя тревожит?
Я сидела, не смея шелохнуться. Можно допустить, что в ветре, задувшем свети, нет ничего потустороннего. Что это обыкновенный сквозняк. Кто-то из слуг открыл окна в соседних помещениях. Но как объяснить жуткий холод, проникший в обеденный зал? Ноги будто окунули в прорубь, зуб на зуб не попадал. А в душе поселилась горечь. Нет, настоящая тоска. Хоть вой. Или сразу в петлю. Чудилось, что из меня высосали все светлые эмоции. Навсегда.
— Пожалуйста, остановите это, — взмолился кто-то плаксиво.
— Да-да, — вторила еще одна дама, всхлипывая.
Но госпожа Хендрикс не унималась.
— Тайну! Поведай тайну!
Раздался смех. Тихий, но пробирающий насквозь.
Щелчок, и свечи вспыхнули, будто и не гасли минуты назад.
— Ох… — пронеслось по комнате в унисон.
— Смотрите! — вскричала госпожа Хендрикс, указывая на лежащий на середине стола лист бумаги.
Там появились четыре слова:
«Обман. Лжецы, лжецы, лжецы!»
Я покачнулась вместе со стулом. Вдруг речь обо мне? Лгунья-то тут я.
— А где Виржиния Нокс? — испуганно спросила госпожа Бейтс.
Я перевела взгляд туда, где сидела моя недавняя клиентка и обнаружила пустое место.
— Ой-ой-ой! — заголосила ее соседка — полная румяная дама с высокой прической, указывая на стул дрожащим пальцем.
