— Знаешь, почему я люблю королевские пиры? — спросил Анкур, пока они шли к одному из столов.
— Почему?
— Потому что и мне кое-что переподает, — ухмыльнулся он.
Анкур остановился у аппетитно пахнущего жареного поросенка.
— Похоже, полностью это есть никто не собирается. Его подадут к столу целиком, так что ничего страшного, если мы срежем немного мяса с брюха, — подмигнув Глебу, Анкур достал нож, которым только что разделывал рыбу, вытер его о грязную одежду, удостоверился, что до них никому нет дела, и, под клубами дыма приподняв поросенка и пару раз взмахнув ножом, передал Глебу огромный кусок свинины.
— Все же здесь не стоит есть, — сказал Анкур, когда мимо них прошла одна из кухарок, с подозрением уставившись на мясо.
Они вышли из кухни, поднялись по лестнице и вскоре очутились в небольшой комнатке, обставленной прохудившейся кроватью, парой стульев и несколькими сложенными друг на друга ящиками.
— Мое жилище, — Анкур обвел рукой скудную мебель. — Знаешь, сколько пришлось вкалывать, чтобы ее заслужить? Кроме Севаки, все слуги спят на соломе, — гордо добавил он, указав на кровать. — Присаживайся, только учти, нам придется заносить еду в зал, так что ешь быстрее.
— В зал? — промычал Глеб с набитым ртом.
— Да, для его величества и гостей. Хотя, может быть, для тебя приготовлено что-то другое.
— Что значит другое? — спросил Глеб, с трудом проглотив огромный кусок.
— Его величество наверняка захочет похвастаться пленником, особенно после пропажи наших, — уклончиво ответил Анкур и вцепился зубами в мясо.
Глеб запутывался все больше. Он уже понял, что попал ни в какую не Сибирь, а в место, где были король, слуги, стражники, дворец и, похоже, еще много чего. Понимал он и то, что ему никто не собирался ничего объяснять, поэтому единственным способом получить информацию был Анкур, который, как он успел заметить, просто обожал болтать. Но действовать нужно было с осторожностью, чтобы тот снова не вспомнил о каких-то наказаниях.
Анкур закончил есть и выжидающе посмотрел на Глеба. Он явно чего-то хотел, но не решался открыть рот.
— В чем дело? — помог ему Глеб.
— Покажи мне какой-нибудь фокус, — неожиданно выпалил мальчишка. — Хотя бы самый маленький.
— Эмм… — замялся Глеб, не зная, как себя вести.
— Я, конечно, понимаю, что здесь твои силы не те, но я не видел радужничества с тех пор, как был малышом.
— Радужничество? — переспросил сбитый с толку Глеб, второй раз за день услышав странное слово. — Какое еще радужничество?
