Но было еще кое-что. Глаза Глеба округлились, и он перебил перешедшую в наступление Ирину:
— А как же Лена? Я его не интересовал, ему нужна была только она. Зачем нам охрана, лучше защитите ее.
Потанин положил ему руку на плечо и заглянул в глаза:
— Все в порядке: Лена и Виктория уже покинули участок и сейчас, вероятно, отдыхают дома. Их будут охранять и вас тоже. Ты поступил героически, и мы все это ценим, но теперь предоставь остальное нам. Судя по вашим рассказам, преступник явно не в ладах с головой, а значит, рано или поздно он совершит ошибку, и мы его схватим.
— Но до сих пор он не совершал ошибок и знал, что делает. Как вы могли его упустить? — голос Глеба задрожал, а его лицо покраснело от волнения, как тогда в зале аэропорта.
В голосе майора чувствовалась отеческая нежность, но ему было все равно. Полицейские проворонили преступника и, похоже, даже не понимали, какой опасности тем самым подвергли Лену.
— А как же программа защиты свидетелей? Ее ведь целыми днями по телеку крутят! Увезите ее в безопасное место! — не унимался Глеб.
— Я же сказал, опасности нет. Просто идите домой и будьте чуть бдительнее, чем обычно. Остальное сделает охрана… Кузнецов, Еременко, отвезите их, и дежурьте в машине до дальнейших указаний.
Глеб отметил, что Потанин был явно раздражен, а от его заботливости не осталось и следа. Теперь он был просто бюрократом, которому надоело общение с людьми, считавшими, что понимали дело, которым он занимался всю жизнь, лучше него. Уяснив, что спорить бессмысленно, Глеб с Ириной проследовали в полицейский автомобиль.
Глеб оделся, спустился умыться в ванную, а затем прошел в гостиную, где обнаружил спящую у включенного телевизора Ирину. Он решил не будить уставшую женщину, взял пульт и, отключив звук, принялся переключать каналы. Было еще рано, и почти везде шли утренние передачи и ток-шоу. Кое-где Глеб наткнулся на уже начавшиеся выпуски теленовостей, но про вчерашние события там не было ни слова. Вспомнив дежуривших на улице журналистов, он смекнул, что это было вызвано не отсутствием интереса, а наоборот, репортаж о нем, должно быть, прошел в самом начале, как главная тема. Почему-то в голове всплыли слова Потанина о том, что отныне их жизнь изменится. Глеб обвел взглядом гостиную. Два дивана, немного покосившийся от старости сервант с множеством фигурок на нем и журнальный столик посередине — вот и все ее убранство. Пожалуй, главным украшением комнаты был плазменный телевизор, взятый ими в кредит.
