Просто и скромно. (Не буду домысливать, каким образом корреспондент SBS собирался накормить весь мир корейской капустой. Надеюсь только, что не так, как воспитательница в детском садике кормила меня манной кашей: «Не будешь есть — за шиворот вылью».)
Кулинарный миф родился в Корее недавно и, в общем-то, в качестве противодействия. Вроде черного расизма в Америке. Дело в том, что до недавнего времени корейцы стеснялись есть свою квашеную капусту и супчики из соевой пасты. Все это считалось пищей грубого простонародья. Классические корейские романы, обычно включающие в себя подробное описание пиров благородных героев, не упоминают ни кимчхи, ни соево-капустных супчиков. Точнее, упоминают тогда, когда хотят подчеркнуть простоту, незамысловатость трапезы кого-то из действующих лиц.
(Например, когда герой «Верной Чхунхян» королевский ревизор Ли Моннён приходит на пир под видом нищего, ему в знак презрения подают кимчхи из редьки, салат из проросших бобов да деревенскую бражку макколли — блюда, ныне весьма распространенные в Корее.) Запах у этой пищи весьма характерный и, прямо скажем, не способствующий социализации. А чего вы хотите, к примеру, от смеси чеснока, перца и слегка подтухшей рыбной приправы (чоткаля) — основных специй для заквашивания кимчхи? Японцы во время полувековой колонизации Кореи старательно внедряли в корейский народ комплекс неполноценности по поводу пахучей национальной кухни. Говорят, что корейцев японские полицейские сразу вычисляли по запаху кимчхи. Люди стеснялись, комплексовали, но все равно ели. Во-первых, потому, что выбирать было особенно не из чего. А во-вторых, нравилось. Нравится же итальянцам чеснок, арабам — лук, а туркам — горох. И ничего, едят и не комплексуют. Наши щи из квашеной капусты или салат из тертой редьки — думаете, намного благоуханнее для иностранного носа?
Где-то с 80-х годов ситуация изменилась. Корейцы экономически окрепли и почувствовали за собой право есть то, что нравится, не испытывая угрызений совести за недостаточную «цивилизованность». И абсолютно правильно почувствовали. Давно пора, и слава Богу. Но на этом, к сожалению, они не остановились.
Примерно в то же время идеологи страны стали старательно формировать новое отношение к национальной кухне. Из стыдливо-оборонительного оно превратилось в наступательно-агрессивное. Корейскую кухню объявили чуть ли не венцом творения и кладезем всех положительных начал. И естественно, не саму по себе, а в противовес всему остальному кулинарному опыту человечества. Работа в этом направлении продолжается и по сей день. «Война пищ — война культур» — так звучит название недавно изданной в Сеуле книги профессора истории Чу ЁН Ха.
